Скромные мечты Николая Ромкина

У гостя нашей рубрики немало увлечений: это и спорт (правда, сегодня в основном он болельщик), и фотография, и изучение истории, и… уход за цветами. Он уверен, что независимо от того, какое социальное положение занимает человек или в какой должности находится, главное, чтобы в нём был свой стержень, были совесть, долг и честь. Сегодня наш собеседник – руководитель управления Федеральной службы судебных приставов по Рязанской области Николай Иванович Ромкин.

Несостоявшийся подводник
– Николай Иванович, где прошло Ваше детство?
– Я родился и вырос в селе Большие Можары Сараевского района Рязанской области. Я четвёртый сын в семье, самый младший. Бездельников у нас не было. Все старались оказать посильную помощь, это воспитывалось с детства: прополка, полив, уход за живностью… Всё это мне хорошо знакомо.

– А как у Вас со строительными навыками?
– Топор в руках могу держать, умею обтёсывать брёвна, рубить… По крайней мере, когда отец был жив, мы с ним вдвоём срубили баню.

– На своей родине часто бываете?
– Езжу по возможности. Но, к сожалению, больше приходится бывать на кладбище: там похоронены родители. Родина всегда притягивает, об этом нельзя формально говорить. Это на самом деле так: каждый куст, каждый холм тебе знаком, каждое место на речке, где летом проводили время или где зимой катались, где на лыжах ходили за два километра в лес.

– Ваш отец был на фронте? Рассказывал Вам о чём-то?
– Да, был. Не только сам рассказывал, но я слышал его разговоры с другими фронтовиками, когда они собирались по различным поводам. Уже в те детские годы это достаточно серьёзно отложилось в памяти. Отец был четыре раза ранен, прошёл всю Великую Отечественную войну и закончил её в Японии. Начинал младшим политруком. У него первая награда – медаль «За отвагу» – с очень маленьким пятизначным номером, ещё старого образца. Услышанные рассказы отца и его друзей в определённой мере повлияли на мой выбор. Очень хотелось стать подводником, поступить в Ленинградское военно-морское училище подводного плавания, но медкомиссия признала, что у меня на какие-то доли отклонение в цветоощущении. Хотя папа у меня связист – он рекомендовал поступать в училище связи, а мама – медик, предлагала в медицинский. Но я решил, что пойду своим путём, буду созидать, и поступил в рязанский строительный техникум. До армии 1,5 месяца поработал техником-строителем в одном из колхозов Сараевского района. Но в итоге моя жизнь всё равно связана с форменной одеждой, погонами, дисциплиной, принципами единоначалия.

– То есть в Рязань Вы перебрались в 14 лет?
– Да, на 15-м году.

– Какое впечатление на Вас произвёл город?
– Отличное, порадовал своей чистотой, зеленью. Этого сейчас, к сожалению, не хватает. Я вспоминаю улицу Циолковского, очень хорошо помню улицу Свободы до площади Свободы. Очень чистый был город, пыли и грязи практически не было.

Пристав – собирательный образ
– Николай Иванович, свой трудовой путь Вы начали в 22 года с должности рядового милиционера. Как Вы пришли в милицию?
– После армии поступило предложение из УВД Рязанской области. Кроме того, у меня уже тогда было желание служить в органах внутренних дел, хотел поступать в школу милиции. А сложилось так, что пришлось два года проработать рядовым милиционером. Абсолютно об этом не жалею. В 27 лет окончил Волгоградскую высшую следственную школу МВД СССР. У меня было два критерия отбора сотрудников: по профессиональным и человеческим качествам. Наверное, и за счёт этого, скрывать не буду, в целом дознание Рязанской области (Н. И. Ромкин был начальником отдела организации дознания милиции общественной безопасности УВД по Рязанской области – прим. ред.) было на хорошем счету в министерстве внутренних дел и занимало достаточно крепкие позиции.

– Вы долго проработали в управлении внутренних дел. Сейчас идёт реформа милиции. То, что сейчас делается, сможет изменить ситуацию к лучшему? Или нужны какие-то другие меры?
– Признаться, глубоко не вникал в реформы, которые планирует проводить МВД. Но считаю, что целесообразность в этом есть. Может быть, действительно, в том количестве, как сейчас, милиция нам не нужна, но она должна быть более эффективной, более мобильной. Необходимо создать определённые условия, чтобы люди дорожили своим местом работы в министерстве внутренних дел: у них должен быть полный социальный пакет, как это есть в передовых странах, на которые мы всегда ориентируемся. Это связано со страхованием жизни, с получением разных кредитов, за которые государство постепенно расплачивается. Человек, работая на этой службе, отдавая ей себя целиком, не должен думать о том, как ему содержать семью, как решить жилищную проблему, и так далее. Нужно предоставлять большие льготы, чтобы человек понимал: работая на этой службе, отдавая ей себя целиком, он имеет привилегии. Если он этого лишится, то потеряет многое.

– Николай Иванович, в массовом сознании образ судебного пристава негативный. Можно каким-то образом сделать его положительным?
– Образ пристава, как и любой другой, – собирательный. Когда я в 2005 году пришёл работать в управление Федеральной службы судебных приставов по Рязанской области, то работы приставов практически не было видно. Первое, что мы начали делать, – это показывать истинную картину работы службы, делать её открытой, в том числе стали бороться со злоупотреблениями; информация об этом также публиковалась в СМИ.
Образ пристава в сознании людей будет формироваться в зависимости от того, чья половина – должников или взыскателей – возьмёт верх в конфликтных ситуациях. Если мы наделаем ошибок в своей деятельности, то это негативно повлияет на наш имидж: одно неправильное слово, неправильное действие обернётся негативным отношением со стороны общественности. На годовой коллегии в центральном аппарате у нас присутствовал известный адвокат Павел Астахов, и он начал своё выступление со слов: «Я преклоняюсь перед вами: у вас такая тяжелая работа». Действительно, отбирать, как это звучит по-обывательски, никому не нравится. Но здесь мы подходим вот к чему: необходимо, чтобы все граждане нашей страны, независимо от социального положения и занимаемых должностей, выполняли закон того государства, в котором они живут, – закон РФ. Так вот, по итогам 2005 года было только 28% должников, добровольно выполнивших требование исполнительного документа. А по итогам 2009 года у нас уже почти 68% должников добровольно исполнили свои обязательства. Чего-то мы добились, наверное? Хотя и это, я считаю, мало.

– В 2009 году, наверное, прибавилось работы по взысканию задолженностей по кредитам?
– Кредиты – это проблема, она характерна не только для Рязанской области, но и для всех регионов. Ведь люди берут кредиты, порой не думая, а чем же будут отдавать. Какой-то перегиб в сознании. Здесь проблема не только людей, которые берут кредиты, но и кредитных организаций. В этом плане мы стараемся выработать определённую позицию.

Абсолютно голая квартира
– Когда у Вас появилось собственное жильё?
– Первое своё жильё я получил, работая в милиции, – в 1993 году.

– Принимали участие в его обустройстве?
– Я же строитель. Сам и штукатурил, и шпаклевал, и красил, и мусор вычищал...
Вы представляете, что такое 93-й год? Вообще ничего не было. В квартире половина стен не оштукатурена, обоев и линолеума не было, не могли найти замки, чтобы врезать в дверь. Конечно, радости было много, что теперь есть своё жильё. Первое, что сделал, – привёз в квартиру кушетку, и после работы (от УВД можно было дойти пешком) начинал по мере возможности и по мере способностей делать ремонт. Ну и ночевал здесь же.
Я считаю, всё получилось нормально. До сих пор плитка, которую я клал на кухне (профессионалы приходили и говорили, что отлетит), в целости и сохранности.

– Не хотелось как-нибудь наказать строителей, допустивших все эти недоделки?
– Мне родители привили, что если что делаешь, то надо делать хорошо.
Внутренне – да, ропот был. Я его, кстати, высказал, а тот товарищ, который занимался возведением дома, говорит: «Николай Иванович, ты понимаешь, это же всё кадры, где их взять?»

Откровения фаната
– Вы когда-нибудь хотели быть на кого-нибудь похожим?
– Наверное, только в детстве. Всё же, наверное, мальчишки всегда себя считают в душе зрелыми мужчинами, они читают легенды о рыцарях – Квентине Дорварде, Тиле Уленшпигеле, стараются быть честными, принципиальными. Это похвально. Жизнь потом немножко деформирует эти ситуации, и начинаешь думать, что прав, наверное, тот классик, который сказал: «Не сотвори себе кумира». Ты должен быть самим собой. Если в тебе есть свой стержень, есть совесть, долг, честь – это, наверное, главное.

– Как проводите своё свободное время?
– Хороший вопрос! Мой рабочий день начинается, как правило, в 8.30 и заканчивается 20.15. Хотелось бы, чтобы свободного времени было много. Я только утром успеваю позаниматься гимнастикой, эспандером, гантелями. Когда был помоложе, занимался игровыми видами спорта. Недели три назад всё же выбрался на природу, на зимнюю рыбалку. Ловили маленьких окуней. Посмотрел, как всё вокруг готовится к весне.
Хотелось бы каждый выходной использовать для души, но на это не всегда находится время… У меня есть один маршрут за городом, небольшой, километра два, по которому я хожу и размышляю.

– При такой загруженности читаете в основном специализированную литературу?
– Разную, начиная с периодических изданий. В силу специфики работы постоянно читаю «Российскую газету», «Вечернюю Рязань», естественно, «Рязанские ведомости». Как сейчас модно говорить, «мониторю» прессу на предмет критических замечаний в адрес нашей службы и стараюсь резко и быстро на них реагировать.

Много лет читаю «Советский спорт».
– Вы болельщик?
– Да, фанат. Если хотите, бразильский мяч покажу (достаёт из шкафа мяч, окрашенный в национальные цвета Бразилии). Нет, в Бразилии я не был, мне его привезли. Я же в юности играл в футбол.

В шкафу рядом с мячом помещается и фотография, на которой изображены участники сборной «Звезды хоккея» с автографами некоторых из них. А чуть повыше, на полке, – шайба, которую привезли из Канады – с национальных игр.

– У Вас есть недостатки, от которых Вы не можете избавиться?
– Есть, конечно. Мне иногда хочется большей выдержки. Понимаете, я искренне хочу помочь человеку осознать то, что ему надо делать. Может, ему это надо более спокойно объяснять, без излишних эмоций.

– У Вас есть какое-то любимое изречение?
– Nil admirari. Ничему не удивляться.

– Удаётся?
– Стараюсь.

– О чём Вы мечтаете?
– Лично для себя? Вдруг скажу, а мечта не осуществится? Сейчас я мечтаю быстрее увидеть разлив: постоять, посмотреть, как льдины идут, как птицы летят… Я помню, у нас в селе был так называемый барский бугор (там раньше была усадьба), и с него в районе двух километров было видно, как разлилась река. Что-то это всё-таки нам даёт, чем-то увлекает…

А так мне бы хотелось, чтобы у судебных приставов-исполнителей было как можно меньше работы. Но, наверное, это утопизм, «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы. Пока будут существовать суды и правоотношения между людьми, работа у нас будет. «Город Солнца» в своё время прочитал, и у меня сложилось впечатление, что это хорошо, но этого никогда не будет.

Ольга Заздравных