Журнал cite.revue напомнил, что Рязань совсем не на слуху в мире русской литературы. Однако классики всё же использовали рязанские реалии в своём творчестве, и реалии эти весьма печальны.

Иногда Рязань играет роль уездного города N. Это город без лица, но со всеми типичными чертами сонного царства невежд. Главным его летописцем был Михаил Салтыков-Щедрин. Он сатирически описал местные нравы в «Истории одного города» и других рассказах. Главной летописицей была Надежда Хвощинская. Она перенесла жизнь Рязани на страницы романа «Большая медведица» и другие.

С Хвощинской дружил Некрасов, описавший в стихотворении «Бунт» восстание крестьян рязанского села Мурмино. Помещик эксплуатировал работников суконной фабрики, продавал их хлеб, запрещал собирать валежник. Для расправы над непокорными в село прибыли рязанский губернатор и 250 солдат. Поднесённые хлеб-соль губернатор опрокинул. После расправы розгами многих отправили на каторгу.

Исключительная жестокость рязанской помещицы Кислинской легла в основу рассказа «Миша и Ваня» Салтыкова Щедрина. В нём два крепостных мальчика, запуганные и замученные хозяйкой, убежали из дома, чтобы покончить жизнь самоубийством. Одного из них спасли. Салтыков-Щедрин добился суда над помещицей, но из-за связей наказания она не получила.

Возможным прототипом для помещика-самодура Троекурова из «Дубровского» Пушкина стал Лев Измайлов, чьё имение в Рязанской губернии включало гарем и свору собак, которые расправлялись с неугодными и надоевшими гостями. С гаремом Измайлов расправлялся сам.

После отмены крепостного права Рязань не избавилась от своих традиций самодурства. Скопинский банкир Иван Рыков завлекал вкладчиков огромными процентами и 19 лет разворовывал средства. Против недовольных он возбуждал уголовные дела или просто отвозил на вокзал и сажал на поезд. Перечить Рыкову никто не смел из-за его связей. Дело Рыкова прогремело на всю страну, а Чехов увековечил славу Скопина в рассказе «Дело Рыкова и комп».