Историческое событие

Победители заочного тура «Лучшая написанная история»
Номинация «Человек, случай, повлиявшие на мою жизнь»

1 место — Оксана Тимохина
Сердце, которое никогда не остынет


Человек, о котором я хочу рассказать, жил в прошлом, двадцатом, веке. Я услышала о нём от своей мамы, когда пробовала писать стихи. Она тогда дала мне небольшую книжку поэта Нины Грязновой «Костёр сердца» и сказала: «Почитай, как писала эта девочка, какая глубина мысли и красота стиха».

Задумавшись, она добавила: «Я помню похороны Нины. Мне тогда было около десяти лет. Пронизывающий вой ветра…Десятки людей, пришедшие проводить девушку в последний путь… Разве могла я знать тогда, что через несколько лет Валентина Ильинична Грязнова, мама Нины, будет моим преподавателем физики, а о судьбе её дочери я узнаю не понаслышке».

Моё знакомство с творчеством Нины началось в 2006 году, когда, будучи школьницей, я взяла в руки маленький сборник её стихов, ранее подаренный мне мамой. В те годы начался большой путь, который я проделала, чтобы лучше узнать девушку… Я разговаривала с бывшим завучем Дворца пионеров и школьников (ныне Дворец детского творчества детей и юношества, где Нина занималась в студии ИЗО) Еленой Николаевной Харламовой. Даже спустя 35 лет она вспомнила, что это маленькая хрупкая девочка очень хорошо рисовала. Тогда же я отправилась в среднюю школу №43 г. Рязани, где училась Нина. Там есть музей Сергея Есенина, где рядом с книгами Великого земляка, находится книга стихов Нины. Но самая волнующая встреча предстояла с ее мамой — Валентиной Ильиничной Грязновой. Она-то и помогла поближе узнать её дочь.

С тех пор прошло 6 лет и именно сейчас мне захотелось вновь осветить историю её жизни, её яркой непростой судьбы. Ведь единственное, что никогда не умрёт во времени и в нашем сердце — это память…Вечная память…

Нина родилась в Елатьме. Там работали её родители в школе. Она очень любила этот посёлок и после того, как они вместе с семьёй переехали в Рязань, часто возвращалась туда, а позже посвятила ей много своих стихов.

Я родилась в Елатьме синеокой,
Там, где желтеют нивы над Окой…

Я помню, как прошла в комнату Нины. С одного из больших портретов, висевших на стене, на меня смотрела девушка с выразительными глазами и немного грустным взглядом. Её мама тогда сказала, что это Нина ещё до операции, ей пришлось ампутировать глаз ради того, чтобы девочка не ослепла. После этого словно наступила чёрная полоса: за операцией последовало осложнение на лёгкие. Но девушка не унывала, она постоянно боролась за здоровье и жизнь… и, конечно, вновь и вновь писала стихи. Творчество было для неё лучшим исцелением. Мама Нины не любила её увлечение поэзией и советовала больше заниматься физикой и математикой. Нина соглашалась, она не хотела расстраивать маму и даже написала клятву, что «будет особое внимание уделять точным предметам, а литературой заниматься строго по программе». Позже этот разговор ляжет в основу её шуточного стихотворения, которое начиналось так:

Берётся мама за виски:
Опять стишки, опять стишки…

Несмотря на проблемы со здоровьем, Нина считала себя счастливым человеком, потому что просто родилась на Рязанщине, олицетворяющей собой всё истинно русское, потому что земля подарила ей высочайшее счастье писать, любить поэзию. Как и все мы, иногда она мучилась вопросами: «Кем я буду в будущем? Кем? Что выбрать? Я знаю, на свете много интересных дел, и каждое из них стоит того, чтобы ему посвятить свою жизнь. Мне хочется и того, и этого, и другого немножко». ( Из дневника «Самая первая тетрадь» 4 сентября 1970 г.)

Звезда её таланта загорелась совсем неожиданно. 4 ноября 1971 года в эфире передачи «Ровесник» на Всесоюзном радио прозвучали стихи Нины. Оказывается, девушка отправила их месяц назад и не верила, что они прозвучат в эфире. Именно тогда у Нины появляется одна единственная цель — поступить в Московский литературный институт. Родители уговаривают не ехать в Москву, а пойти на литфак пединститута, тем более что в литературный тогда принимали только с наличием рабочего стажа. Но девочка очень рано повзрослела:

Жизнь, к сожалению, не поток веков,
А краткая цепочка — из экзаменов,
И нет в ней никаких черновиков.
Каждая строчка набело.

Редакция радиопередачи «Ровесник» (в ту пору Нина уже была юным корреспондентом этой радиопередачи) обещала похлопотать и способствовать тому, чтобы Нину в виде исключения допустили до вступительных экзаменов без рабочего стажа. Однако, хотя и прошла она творческий конкурс, в институт её всё же не приняли из-за…отсутствия трудового стажа!

Тут-то в её жизни появляется КамАЗ, Всесоюзная ударная комсомольская стройка. Валентина Ильинична, мама Нины, узнав о решении дочери, пришла в ужас, уговаривала, что можно заработать стаж и в Рязани, но девушка была тверда в своём решении. Она хотела ехать именно туда, где ключом бьёт комсомольская жизнь, где горят и дерзают молодые сердца, где есть простор творчеству.

Письма домой шли без жалоб на трудности, без тревог и уныния. Она писала, что у них свой литкружок, что очень много интересных людей. Работая на стройке, продолжала работать над стихами. Самое яркое из них — «Эти девочки…». Оно шло вразрез с принятыми тогда нормами поведения молодёжи, но никак не расходилось с главным жизненным принципом Нины — быть во всём правдивой, любить и принимать жизнь без прикрас, такой, как она есть, верить в «свою звезду».

Несчастный случай оборвал её жизнь: 18 марта 1975 года Нина погибла; разбилась, упав с высоты…Ей было 18 лет.

Валентина Ильинична говорила, что, когда пришла домой телеграмма о том, что Нина в тяжёлом состоянии, она сразу поняла, что случилось самое страшное. Она бросила работу и полетела в Набережные Челны. Вторая телеграмма о смерти дочери застала её в самолёте.

Нину хотели похоронить в Елабуге, где покоится прах Марины Цветаевой. Но родители не могли оставить дочь там, ведь она так любила Рязань. Ее похоронили на Сысоевском кладбище, недалеко от входа.

Эта история заставила меня задуматься … Мы так много загадываем на жизнь, хочется успеть всё за тот длинный, но в идеале до боли короткий отрезок времени, который подарен нам высшими силами. И так трудно осознавать, что ты всего лишь гость, что рано или поздно ты покинешь этот мир и возможно, не оставишь после себя ничего…

Судьба не оказалась благосклонна к Нине, она забрала её жизнь слишком рано, но пусть даже перестало биться её сердце, оно всё равно не остыло, оно светится лучами её стихов. И даже время неподвластно остудить его:
Мы в этот мир приходим не за тем,
Чтоб у судьбы на солнышке погреться,
Я снова жгу заплаканную темь
Костром бунтующего сердца!..


2 место — Роман Потапов
Мир, где нет преград

Я уже не помню, когда я впервые столкнулся с человеком, про которого принято говорить, что он с ограниченными возможностями. Возможно, мои возможности в то время были ещё более ограничены, ввиду того, что я был слишком мал. Но я почему-то почти уверен, что столкновение это было не самым ярким и уж точно не самым приятным.

Вот если посудить, где я мог встретить такого человека в своем городе? Скорей всего на паперти, грязного, обросшего, с табличкой на груди «Подайте Христа ради» и небольшим стаканчиком около ног, куда это подаяние следовало кидать. Или я мог встретить его на перекрёстке, осторожно передвигающегося на костылях от машины к машине в надежде на то, что откроется окошко и добрый водитель подаст завалявшуюся в кошельке мелочь. И абсолютно отчётливо я помню, что никогда в своём детстве я не видел, чтобы кто-то передвигался по моему городу при помощи инвалидного кресла.

Возможно, именно из-за того, что встречи с такими людьми были так редки, вызывали они во мне исключительно жалость. Когда я проходил мимо человека с ограниченными возможностями, что-то внутри сжималось со страшной силой, и если по тем или иным причинам не было возможности кинуть мелочи в тот самый стаканчик, то угрызения совести были обеспечены. Вероятно, эти ощущения возникали ещё и потому, что никто не называл их в то время людьми, обходились грубым, унижающим и бессердечным словом «инвалид». То есть таких людей даже за людей не считали и постоянно стремились их всяческими доступными способами обособить от всего остального общества. А иначе чем ещё объяснить повсеместное развитие специальных школ и интернатов? Я не помню, чтобы в моей школе учился хотя бы один такой человек.

Когда Москва завоевала право на проведение летних Олимпийских Игр 1980 года, руководству страны предложили провести заодно и Паралимпийские Игры, на что Леонид Ильич Брежнев ответил «У нас инвалидов нет». Все люди, которые, так или иначе, подходили под это описание, на время проведения игр были в срочном порядке вывезены из Москвы. Порой у меня действительно возникает ощущение, что у нас их нет, потому что до сих пор встретить их можно только в вышеперечисленных мной местах.

Возможно, я до сих пор бы относился к ним с жалостью, если бы не одно событие, которое в корне поменяло мое отношение к людям с ограниченными возможностями. В 2010 году мне посчастливилось работать волонтёром на Паралимпийских зимних играх в Ванкувере. Перед отправлением на Игры мы проходили обширную обучающую программу, в рамках которой были и встречи с людьми с ограниченными возможностями, ведь нам именно с такими людьми предстояло работать в Канаде. И первые слова одного из представителей организации «Перспектива» заставили меня серьёзно задуматься. «Вы знаете, — сказал он, — мы предпочитаем, чтобы нас называли «люди с инвалидностью», а не «с ограниченными возможностями. Мы в первую очередь люди, и отсутствие рук или ног не делает нас меньше людьми. А возможности наши ограничены только условиями среды». Я буквально почувствовал, как внутри меня что-то щёлкнуло, как бывает всякий раз, когда, долго и безуспешно решая головоломку, в конце концов, не выдерживаешь и смотришь ответ. В голове неизменно возникает фраза «Это же элементарно! Ну как я сам не додумался». Но этого осознания оказалось недостаточно. По-прежнему было очень трудно избавиться от прежних представлений и мыслей. И вот я оказался в Ванкувере.

Когда я впервые увидел, как человек, у которого нет ног, спускается по опаснейшей горнолыжной трассе, я не поверил своим глазам. А когда точно по такой же трассе спустился полностью слепой спортсмен, я пребывал в абсолютном шоке. Естественно, я не упустил возможности и тоже попробовал покататься на горных лыжах, но у меня это получилось, мягко говоря, не блестяще. Я впервые подумал о том, что большой вопрос, чьи возможности более ограничены, ведь я так и не смог спуститься даже по самой простой трассе.

В Ванкувере я встречал людей с инвалидностью повсеместно: на улицах, в магазинах, в общественном транспорте. Впервые я поймал себя на мысли, что не ощущаю прежнюю жалость. Да и сами люди с инвалидностью ведут там себя не как иждивенцы, а чувствуют себя полноправными членами общества. А всё потому, что в Ванкувере изначально создана абсолютно безбарьерная среда: все здания оборудованы пандусами и лифтами, дверные проёмы широкие и без порогов, есть специальные туалеты, в транспорт можно спокойно зайти на инвалидном кресле (да, я не ошибся — зайти, именно это слово правильно применять к человеку на инвалидном кресле, если, конечно, он в это время не находится в транспорте, вот тогда он едет), примеры можно приводить бесконечно. А в моём городе, если человек на коляске живёт на пятом этаже в доме без лифта, то выйти из дома ему практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы устроиться на работу. В Ванкувере же мэр города — колясочник. Я думаю, это говорит о многом.

Смотрел я на всё это и думал о том, что все приспособления, которые обеспечивают безбарьерную среду, могут облегчить жизнь и людям без инвалидности. Допустим, с помощью пандуса гораздо легче закатить в здание детскую коляску. А в Ванкувере с такими колясками спокойно заходили даже в автобус, не прилагая абсолютно никаких усилий. Ну, где вы такое видели у нас? По тем немногим пандусам, которые можно увидеть в моём городе, практически невозможно зайти на инвалидном кресле. А если сесть в такое кресло и попробовать пройти по городским улицам, то такое путешествие будет невозможно без посторонней помощи.

Я не представляю, что нужно сделать, чтобы в нашей стране изменилось отношение к людям с инвалидностью, и уж совсем невероятным кажется мне создание безбарьерной среды. Но у меня был шанс изменить своё отношение, и я им воспользовался, а теперь, надеюсь, что хоть немного, но изменил и ваше отношение. Не важно, сколько у человека рук и ног, не важно, видит он или нет, важно то, что все мы в первую очередь — люди. Я вспоминаю это всякий раз, когда встречаю человека с инвалидностью. А когда мне становится тяжело, в те моменты, когда мне кажется, что я столкнулся с неразрешимой проблемой, я вспоминаю глаза спортсменов-паралимпийцев, которые поднимались на пьедестал, и понимаю, что я могу всё.


2 место — Дарья Атаева
И небо и земля всё те же…

И всё-таки сейчас люди слишком часто жалуются на жизнь. Очень часто. Просто ноют. Да и я тоже. Но мир огромен, по земле ходит около семи миллиардов человек, у каждого из них своя жизнь, свои проблемы, а у многих и не свои. Иногда, и причём часто, люди живут жизнью другого человека, а некоторые и просто существуют.

Следующий случай изменил всю мою жизнь, ход мыслей, моё восприятие повседневной реальности.
Я попала в больницу с небольшим переломом. Было смещение, и кость вправляли под наркозом. Так вышло, что мест в палатах не хватало. И когда я отходила от наркоза, ко мне в палату положили совсем молодого парнишку, лет пятнадцати. Было уже совсем поздно, и я начинала засыпать. И тут он спросил: «Ты Даша, да?». Очень тёплый и приятный голос располагал. Мы познакомились, разговорились. За окнами была шумная Москва, светили фонари, а мы непринуждённо болтали. Рассказала, как оказалась в больнице, спросила о том же Сашу (так, оказалось, зовут парня). Он, смеясь над собой: «Я такой неуклюжий, на тренировке упал, отбил себе все конечности». Я, улыбаясь: «Ну, всякое бывает». В итоге мы общались до утра, у меня было отличное настроение, мы шутили, смеялись, рассказывали друг другу разные истории. Попрощались, так как кого-то из нас должны были вскоре перевести в отдельную палату. Под утро я уснула.

Открыла глаза от бьющего в лицо солнышка. «Сашка, ты где…?» — и осеклась… Саша был здесь, рядом, спокойно спал. Но… у него не было ни рук, ни ног. Одни обрубки. Ночью же темно было, практически ничего не видно, а его весёлый голос ни о чём ненормальном или плохом не говорил.

У меня полились слезы, сердца не чувствовала вовсе. Старалась замолчать, чтобы не разбудить его, но грудь хрипела, горло сдавливала боль и я разрыдалась в голос. Сашка открыл глаза, было видно, что он очень испугался. Он не мог подойти, ведь даже сдвинуться с места был не в силах. Начал успокаивать меня, что-то говорить, а я не могла перестать реветь. Спрашиваю, даже кричу: «Почему, почему не сказал мне? Тренировка неудачная? Зачем?», — он: «Ну, зачем тебе это, ну прости, прости, пожалуйста, я не хотел тебя напугать!» и вдруг заплакал… навзрыд. Как маленький ребенок. Было жутко. Было слышно его боль. Было слышно как сжимается его горло, как он старается удержать немыслимую боль внутри себя. «Тебе очень больно, да? Поэтому плачешь?» — глупо спросила я. И ошеломляющий ответ: «Тебе больно. Прости, просто простыня упала, я не мог поднять. Не хотел, чтобы ты это видела. Пожалуйста, прости». И эти чистые голубые глаза, полные жизни. Никогда их не забуду, никогда!
Тогда я поняла, что значит быть мужчиной, что значит быть человеком.

Сашу увезли на очередную операцию, а я начала расспрашивать о нём врачей. Оказалось, что он два дня назад попал под обстрел во время теракта в Казахстане. Обычный русский мальчик Саша из обычного провинциального российского городка. Он просто гостил у своей бабушки. И жизнь сотворила с ним такое. Он умер в тот же день. Не стало маленького мужчины Саши.

Ни за что. Никогда. Никогда не забуду его глаза, его поступок. Никогда не забуду самого живого человека, которого я повстречала за всю свою жизнь!

Памяти жертв терактов. Людей, пострадавших от нечеловечества.


Победители очного тура «Лучшая рассказанная история»

1 место — Анастасия Чиникина
История одного прощанья

Он приходит всегда неожиданно. Редкими сообщениями с другого конца России, поздравлениями в скайпе, ночными снами, воспоминаниями, музыкой. За эти прошедшие годы я ни разу не видела его. Мимика, движения бровей, ухмылка губ — всё это живет лишь в моей памяти и где-то далеко на самой южной точке моей страны. Я не видела его долгих два с половиной года и уже не надеюсь встретить.

Сейчас мы оба, по-особенному, счастливы. Счастье проявляется в каждом дне. В его работе, друзьях, семье, жене, в ребёнке, который скоро родится. Самое страшное было услышать, что если это будет девочка, то её будут звать как меня. Он назовет её как меня. Настей… Говорит, в этом имени живет его счастье.

Мое счастье в том, что он изменил мою жизнь. Показал мне, каково это — улыбаться миру и видеть его улыбку.

В моей жизни была самая незабываемая история. Вы скажете: «История любви — как банально». Нет. Это история самого страшного прощания, длиною в нашу общую жизнь.
Как же это было давно, словно не со мной. 2010, 16 июля, утро. Мама собирает мой чемодан со слезами на глазах. Ощущение, что я не в детский лагерь еду работать, а на войну ухожу. Двое не спящих суток в поезде, усталость, никчёмность и руки, которые не могли удержать даже телефон.

Из дневника:
Раннее утро, поезд медленно останавливается, и морской воздух наполняет лёгкие, даже несмотря на то, что до побережья больше десяти километров. Перрон и дети. Не скрою, я отношусь к ним сторонне. Я жду приключений, я жду волшебства и сказки, а они начнутся через час. А я ещё не знаю. Вот и лагерь, подлетает Настя, мы не виделись уже два дня. Я действительно скучала. Мы идем, идём по абсолютно незнакомым тропкам, вокруг всё чужое. Ссоримся, не прошло и часа.

И, вот они. Оба высокие. Сразу видно, что старше, но, кажется, не намного. Подсаживаются, начинают шутить, представляются. Тот, что тёмненький и пополнее — Дима. А он, он другой. Льняные волосы, светлая улыбка. И глаза... Другие, добрые, они родные. А это, это Гена. Я не запомнила. Мысли были о другом — поскорее бы в душ и отдохнуть. В следующий раз мы встретились на планёрке. Я украдкой взглянула на него и опустила глаза. Помню так и сидела — глаза вниз, пыталась записать важную информацию. А записала лишь его телефон, напротив должности «администратор», поставив только имя, фамилию, отчество. Больше в моем блокноте за два часа планёрки не появилось записей.

Время летит. Стираются яркие краски. Но я на всю жизнь запомню запахи, цвета и звуки того лета. Всегда боялась встречи с ним, с самым улыбающимся человеком лагеря. Если мы где-то и встречались, будь то детские мероприятия, обеды, на море, я всегда краснела, опускала глаза и выдавливала из себя тихое «привет». Была уверена, что он на меня даже не смотрит. Потом, оказалось, стоило только глаза поднять…

Так пролетело полторы недели. Мы иногда заговаривали, но это были лишь короткие фразы. Мой страх открыл мне правду, я влюблена. Но об этом не могло быть и речи. Во-первых, он явно старше, во-вторых, вокруг него всегда внимание, в-третьих, пройдет ещё десять дней, и российские дороги разделят нас навсегда. Поделят на Армавир и Рязань.

Из дневника:
День ничего не предвещал. Мы с подружкой шли с моря раньше обычного. Духота прогнала нас с пляжа. В лагере ещё было тихо, дети спали. На лавочке сидел Дима. Он подозвал нас и сказал: «Генка уезжает после ужина, успейте попрощаться».

Я зашла в душ, включила ледяную воду. Капли забили по сухим волосам. Я думала. Правду говорят, человек не полностью использует возможности своей мысли. Буквально через минуту я уже бежала по лестнице вниз, к корпусу, где он жил. Я знала, я могу его удержать.

Гена сидел на лавочке и общался с детьми. Впервые я уверенно сказала «привет». Он поднял взгляд и ответил: «Привет, Настюш, что случилось?». Я предложила поговорить. Сколько мы общались, я не знаю. Но видно этого разговора ждали мы оба. Говорили обо всём. А под конец я попросила тебя остаться.
И он остался.

Наша история умещается в три дня. Но долго рассказывать. Я помню странные отрывки. В этот же самый вечер мы ушли гулять. Шли по Анапе и громко смеялись, говорили, прикалывались, фоткались с людьми. Потом я увидела «чёртово колесо». Сказала, что не каталась на нём шесть лет. Ты взял за руку и, не замечая моих криков о том, что я боюсь высоты, потащил меня в кабинку. Колесо сломалось, когда мы были на самом верху. Я видела горы, море, твои глаза… Когда нас вытащили, мы спустились к морю. Сидели у воды и босыми ногами играли на глади, как на пианино. Ты мне напел: «Благодарю за нежное солнце, за те улыбки, что дарила мне ты…». Я ненавижу песню «Южные сны» и «Нежность», ровно столько же ненавижу, сколько и люблю. Если мне нужно побыть одной, я уезжаю к реке, включаю их в плеере и плачу.

На территории лагеря отношения у педагогов запрещены. Ну, мы и вели себя хорошо. «Здравствуйте, Анастасия Михайловна, прекрасно выглядите, только длинна вашей юбки заставляет меня, как администратора, следить за порядком вокруг вас», — кричал ты мне через всю сцену, когда я вела девочек на кружок. Ты помогал днём мне рисовать, вешать плакаты, был всегда где-то близко, хотя тебе нужно было отсыпаться. Все всё видели и замечали, но никто не мешал. Словно понимали, что до нашего прощания остаётся несколько часов.

Из дневника:
«Кепку забыл. Ладно, на обеде отдам. Ничего, и так походит. Опаздываю. Телефон как назло сел. Ладно. Пусть заряжается». Я спустилась в беседку начала скучный кружок. Ты прошёл мимо, но за листвой меня не заметил. «Странно, зачем ему пакет?» — подумала я. «Ге…!» — а ничего, на обеде поговорим, тем более теперь ты обедаешь только за моим столом.

Я тогда ещё не знала, что ты уволился. Но в самый последний момент сердце ударило. Я побежала в твою комнату, ребята грустно посмотрели и сказали, «Может быть, такси ещё не приехало». Я бросилась через весь лагерь, территория больше, чем все три главные площади Рязани вместе взятые. Я бежала из всех ног…не успела. Не веря, побежала в комнату. Схватила телефон, а там смс — «Прости. Но я ушел по-английски. Я бы не выдержал, если бы ты плакала… Прости».

У него заболела мама. Так было нужно. Он вернулся. Слёз не было, обиды не было, но и эмоций не было. Все просто остановилось.

Он позвонил на следующий вечер и сказал, что совершил ошибку. Читал мне стихи по телефону. Я сидела на балконе, в свете августовских звёзд и слушала его голос.

Прошёл лагерь. Возвращение домой. Месяц переписки, перезвонов, обещаний. А однажды он позвонил и сказал: «Если так дальше будет, я сойду с ума. Извини». Это был октябрь.
За месяц ни одного слова. В конце ноября по почте я выслала книгу, подарок на день рождения. Ему его передала девушка знакомая. Я просто написала ей в контакте ситуацию, она согласилась помочь. Когда ему передали коробку, он молчал и попросил побыть одному.
Через полгода в день нашего знакомства он женился.

Он приходит в мою жизнь всегда неожиданно. Теперь мы очень близкие друзья. Рассказывает о том, что происходит в его жизни, советуется, советует, ругает. Лишь однажды он написал странное сообщение. «Всегда буду помнить свою ошибку. Всё бы отдал, лишь бы на несколько минут вновь увидеть тебя».

***
А сейчас бы за руль да по городу,
Через город, за город, да в города!
Говорят иногда: «Нету повода!»…
Повод есть! Ты живёшь, я жива!

А сейчас бы за руль, да педаль ровно в газ,
Педаль в газ, в города далёкие.
Помечтала, смеясь, улыбнулась смеясь…
Но у нас с тобой нету повода.

29.05. 2010
Оно написано в тот самый вечер.
Мы никогда не увидимся. Я это точно знаю. Даже если будет такая возможность. Спросите почему. Просто ещё раз друг друга мы потерять не сможем. Ну, я точно не смогу.


3 место — Анастасия Воронцова
Разговор о счастье...

Я часто рассуждаю о счастье. «Почему?» — спросите вы. Наверное, потому что я до сих пор не поняла, что же это такое? Каково оно? Сколько оно стоит, какого цвета, роста, веса это счастье? Нередко, на эмоциях и в эйфории я могу хоть на всю «ивановскую» прокричать: «КАКАЯ ЖЕ Я СЧАСТЛИВАЯ»!!! Прокричу, улыбнусь, может быть пробегу, обниму близкого мне человека и, в конце концов, приду в себя. Безусловно, мне будет обеспечено хорошее настроение. А источником этого счастья может быть всё что угодно: мамины блины в субботний вечер, хорошая погода, небольшая прогулка по крыше с сестрой и подругой, цветы от любимого человека. Я часто спрашиваю людей: «Вы счастливы?» — и каждый находит свой ответ. Кто-то рассказывает, почему он счастлив, кто-то коротко отвечает — «да» или «нет». Всё зависит от ситуации и настроения.

Вот уже несколько лет я работаю журналистом на местном телевидении, и общаться с людьми приходится много. Я очень люблю детей и всегда с радостью становлюсь для них собеседником.

Однажды, главный редактор предложила мне снять сюжет в одном из интернатов области. Но это предложение ввело меня в тупик. Я испугалась. Мне было страшно от того, что съемки уже «завтра», а я даже не представляла, как найти подход к детям, которые растут без матерей и отцов, как с ними общаться, какие вопросы задавать? К детскому дому никогда не припишешь прилагательное «хороший». Каким бы он ни был, хоть золотой, с прекрасными педагогами и замечательной едой, всё равно он останется детским домом. Как сказала одна моя преподавательница в университете — «ребёнок вне семьи — это аномалия», и я с ней полностью согласна. Но тут возникает другой вопрос — а если ребёнок растёт в семье алкоголиков и извергов? Как быть в этом случае? На мой взгляд, пусть лучше золотой интернат…

Сердце немного щекочет, в голове самые разные мысли.… По пути в интернат у меня появилась маленькая мечта — найти общий язык с этими ребятами. Вот почему-то мне казалось, что дети эти не такие как все. Думала, что они обозлённые на мир, редко улыбаются и часто дерутся. Начинают пить и курить лет в 10, а в 14 идут воровать, после чего попадают в колонию для несовершеннолетних и к 18 выходят с судимостью. Вы можете спорить со мной, ругаться, но это были мои мысли…

Были мысли…
Пока я не переступила порог этой школы-интерната. Нас с оператором встретила заместитель директора и проводила на второй этаж, чтобы мы поснимали занятия ребят. Улыбка завуча меня немного успокоила, но сердце продолжало колотить со скоростью света. Мы поднялись на второй этаж, по коридору топал мальчонка. Он крикнул: «Здравствуйте! Ух, ты! Камера! Нас покажут по телевизору?» — я ответила, что, конечно, покажут. Мальчика звали Кузьма. Опрятный, загорелый, весёлый, но с грустными глазами ученик пятого класса шёл в свою «квартиру» с занятий за футбольным мячом. Мы с оператором отправились вместе с ним. Кузьма разговаривал с нами так, будто мы знакомы целую вечность, а не пять минут. Расспрашивал оператора про камеру. Рассказал, что мечтает стать тренером по футболу. У меня на душе стало так тепло и уютно, и с сердца как будто упал камень.
Спасибо тебе, Кузьма…

В комнатах оказалось так здорово. Оказывается, все воспитанники интерната живут по 10 человек в специальных «квартирах». В каждой из которых находятся комнаты мальчиков, девочек и спальня совсем маленьких ребятишек, обустроенный зал с телевизором, зал, где ребята делают уроки. Коллажи с фотографиями, мягкие игрушки, комоды с книгами, попугаи, кошки, морские свинки и идеальный порядок — все эти детали хранятся в моей памяти по сей день.

В одной из комнат за письменным столом сидела девочка. Она делала домашние задания. Много учебников, тетрадей и книжка — «Белый Бим Чёрное ухо». Девочка приветливо нам улыбнулась, поздоровалась. В комнату вошла завуч, которая встретила нас на входе и сказала, что мы можем побеседовать с Оксаной. Именно так звали ту девочку. « Я очень хочу» — сказала она! Я, немного растерявшись от того, что всё так мирно складывается, предложила Оксане прогуляться.

На тот момент ей было 14 лет. Милая, добрая, небольшого роста и с грустными глазами девочка… Я задавала Оксане самые разные вопросы — об учёбе, о том, чем она занимается помимо школы. И всё же я решилась задать вопрос о том, как девочка оказалась в интернате. Я удивилась, когда она легко согласилась рассказывать свою нелёгкую историю.

Девочка родилась в хорошей, крепкой семье. Отец, мать, бабушка. Но было это не вечно. Когда Оксане было 6 лет, от них ушёл отец, и мать начала пить. Нашла себе сожителя «под стать», родила второго ребёнка — девочку, маленькую и больную девочку. Мать на грудного ребёнка внимания не обращала. Кормила и ухаживала за малышкой 7-летняя Оксана. Сама умирая с голоду, девчонка ходила по соседям в поисках хлеба, молока и масла… Оксанка спасла младшую сестрёнку от голода и от смерти, 7-летние руки выходили кроху. Но так не могло продолжаться вечно. В какой-то момент соседи вызвали социальные службы, чтобы те предприняли меры. В итоге Оксану отвезли в интернат, а её маленькую сестру в дом малютки.

«После того как я попала в интернат, моя жизнь изменилась» — говорит Оксана. Только переживает, как там маленькой живётся…

В интернате Оксана воспитывается уже пять лет. Она экстерном прошла программу трёх классов, чтобы догнать сверстников. Трудом и терпением девочка догнала и даже перегнала своих одноклассников. Сейчас учится на «отлично», изучает два языка — английский и испанский. Оксана побывала в Америке, Италии и Испании. Занимается самбо, на всероссийских соревнованиях занимает призовые места.
На вопрос «хочешь домой?» отвечает — «Нет».
На вопрос « счастлива ты?» отвечает: «Да, я счастлива! У меня есть всё, что нужно для счастья!»

Эту историю я часто рассказываю своим знакомым. И уже многие говорят, что она заставляет подумать, порассуждать, что же такое счастье? И многие приходят к выводу, что для счастья нужно действовать, за счастье нужно бороться или уметь искать его в мелочах…


3 место — Елена Карпова
Новая Я

Ещё несколько часов назад я бы рассказала о себе так.
Я самый обычный человек. Женщина, ещё молодая. Жена и мама. Живу спокойной и размеренной жизнью: хожу на работу, веду быт, встречаю праздники в кругу семьи. Мне абсолютно наплевать на все политические реформы. Я не хожу на выборы, потому что не верю в демократию и совсем не мучаюсь от того, что «не пойму, куда несёт нас рок событий». На вопрос о любимой книге отвечаю — «Алые паруса», о любимом актёре — Сергей Безруков, о любимом поэте…а кто сейчас в моде? Есенин? Да что Есенин — берёзки и коровы — скучно.

И кто бы мог подумать, что стихи этого «скучного» поэта в исполнении любимого актера за несколько часов способны перевернуть моё сознание и заставить работать не только мозг, но и душу.

Грубым даётся радость,
Нежным даётся печаль.
Мне ничего не надо,
Мне никого не жаль.

Мутно гляжу на окна,
В сердце тоска и зной.
Катится, в солнце измокнув,
Улица передо мной.

На улице мальчик сопливый.
Воздух поджарен и сух.
Мальчик такой счастливый
И ковыряет в носу.

Ковыряй, ковыряй, мой милый,
Суй туда палец весь,
Только вот с эфтой силой
В душу свою не лезь.

Я уж готов... Я робкий...
Глянь на бутылок рать!
Я собираю пробки —
Душу мою затыкать.

Вот и думай после таких строк: талант — он от Бога или…?
Родился человек, чтобы прожить жизнь: родить и воспитать детей и внуков, ан нет… Наделили его талантом: способностью видеть больше, чувствовать острее, мыслить шире, любить глубже. В общем, не проживать, а гореть. Не мудрено с такими способностями.

Вот куда его понесло? Москва, видите ли, понадобилась?! Стихи писать! Крестьян восхвалять! Сидел бы в своей Рязани, целовал в нос кобыл и нежно «сыпал цветы на кудрявую прядь» любимой. Сергей Александрович? А? Ведь жил бы, долго жил.
Но натура не та. Мучился: многое понимал, а многое хотел понять. Верил: что-то оправдалось, а что-то нет. Любил: кого-то глубоко и нежно, а кого-то страстно и однократно. И писал стихи. Писал их так, как никто не мог до него и не сможет после, всегда искренне и просто, иногда с надрывом и нервно. Но близко и понятно всем: от пахаря до академика. Только Есенин мог в одном стихотворении сначала ругаться матом, а потом исповедоваться и каяться.

Вот такой «скучный» поэт. А я, как самый обычный человек, запомнила из школы только «Берёзу». К счастью, просветили. Шла на одного кумира полюбоваться, а приобрела в его лице другого. Спасибо, Сергей Безруков, за «твоего», а теперь и моего Есенина, который, кроме берез и пашен, любил жизнь, родителей, женщин, «родину и землю». За того Есенина, который доказывает, что правильнее гореть, а не проживать, правильнее бороться, а не молчать, что-то делать, а не просто надеяться и ждать, добиваться справедливости для всех, а не только для себя тем способом, которым можешь. Есенин мог стихами, Безруков — актёрской игрой и стихами Есенина. Так всё честно: перед собой, совестью и людьми.

Теперь мой рассказ о себе будет звучать так.
Я самый обычный человек. Женщина, ещё молодая. Жена и мама. Живу спокойной и размеренной жизнью: хожу на работу, веду быт, встречаю праздники в кругу семьи. Мне не всё равно, что происходит в моей стране и «куда несет нас рок событий». Я хожу на выборы и отстаиваю свою гражданскую позицию. Приношу своей родине пользу так, как умею и считаю верным: воспитываю хорошего сына и мечтаю ещё о двоих. Любимая книга — «Алые паруса», любимый актёр — Сергей Безруков, любимый поэт — Сергей Есенин (и не потому, что модно, а потому, что он настоящий).

P.S. Сергей Безруков выступил в Рязани в среду, 9 ноября. В филармонии актёр представил свой музыкально-поэтический спектакль по мотивам творчества Сергея Есенина.