Дима и Денис Боковы: «В Скопинском детском доме нас называли инопланетяне»

Нас родители так воспитывали, что мы всегда отвечали друг за друга. С трех лет. И в школе, если один получал «тройку» в четверти, то на каникулах в наказание из дома не выходили оба. Так что в школе я учился за себя и за Диму. А он — за себя и за меня. И еще, мы всегда умели постоять друг за друга. Потому что когда обижают просто твоего брата — это одно. А когда обижают твоего брата-близнеца — совсем другое.

Человек в своей жизни всегда ищет того, кому он мог бы доверять на 200%. А у нас такой проблемы никогда не стояло. Мы обсуждаем любые темы, высказываем друг другу любые замечания. Иногда это неприятно слышать. Но... бывает, что я смотрю на какого-то человека и думаю: «Вот был бы у тебя брат-близнец, он бы тебе сказал, какие у тебя недостатки, а ты бы его послушал, и совершал бы меньше ошибок».

Дима: Я, хотя и родился вторым, но в детстве всегда был впереди. Если кто-то где-то нашкодил, то это обязательно был я. Денис всегда был более рассудительным, а я — более сиюминутным, что ли. И для меня иметь брата-близнеца всегда было нормой. Скажу больше: мне сложно было встать на место обычного человека и почувствовать себя «отдельно».

Скопин 90-х
— Самые яркие воспоминания детства?..
Денис: Мы росли в Скопине, в 90-е годы. Это было непростое время. Например, четыре учебника на весь класс — это было нормально...

Дима: У нас была более или менее обеспеченная семья. А вот у тех ребят, с кем мы общались во дворе, не всегда было, что поесть. Мы выносили им еду. Наши друзья таскали из дома тайком хрусталь и меняли его на шоколад.

Денис: Скопин был бандитским городом. 30 тысяч населения, пять преступных группировок. Убийства периодически случались.

Денис: Мы сейчас рассказываем знакомым о том, каким было наше детство — нам не верят. Но зато в таких условиях очень ценишь настоящую дружбу, друзей, которые не подведут. И в этом плане, я считаю, это была для нас хорошая школа.

Редкий случай
— А после школы у вас был университет...
Денис: Как мы поступали в Рязанский государственный университет — это отдельная история. Наш отец был очень занятым человеком. Но в 11 классе взялся за нас всерьез. Потому что после школы надо было куда-то поступать, а учились мы не очень хорошо. Он нас спросил, куда бы мы хотели пойти учиться? Мы решили — на истфак.

В марте — за три месяца до поступления — нам наняли репетиторов. Через день мы ездили в Рязань, на занятия, подтягивали историю и английский. И подтянули до того, что на вступительных экзаменах получили 4,4 и 5. Был даже шанс пройти. Но нам сказали, что двоих взять не могут, поступит только кто-то один. Мы, конечно, на это не согласились. Вернулись домой в трансе. Отец сказал: «Я вам ничем помочь не смогу. Если в следующем году не поступите, вам придется пойти в армию.

Тогда мы записались на подготовительное отделение. Переехали в Рязань, сняли комнату. Никуда не ходили, не гуляли, Рязани не знали вообще. У нас была только одна дорога — из дома до института и обратно. Мы учились, ели, спали — и все. Когда к нам приезжала мама, она открывала толстый учебник истории в любом месте, называла номер страницы и абзац (например, «третий абзац сверху»). И я рассказывал, что там написано.

Весь этот год, с октября по май, каждый день, мы изучали всего три предмета: историю, английский и литературу. Потом, в результате, вплоть до третьего курса, я не сдавал ни одного экзамена. Один преподаватель мне сказал, что это редкий случай в истории исторического факультета: когда студент, тем более — с периферии — все оценки получает «автоматом».

Мне было невероятно интересно учиться. И сейчас, когда я встречаюсь со студентами, я всегда им говорю: если вы чувствуете, что вам не интересно учиться — не надо, лучше сразу напишите заявление, потому что из вас не получится хорошего специалиста.

Еще, помню, я очень увлекался археологией, занимался с Василием Судаковым. Писал курсовую работу, посвященную внешней торговле в Старой Рязани. По этой теме не было никаких книг, только архивные данные. На первом курсе, помню, мы поехали на разведку в Рязанский район, где недавно открыли новое поселение. Раскопки еще не начались. Василий Васильевич показывал нам местность. Там был осыпающийся склон, вскопанное поле. Я поднимаю с земли какой-то гладкий камешек небольшого размера, очищаю его — и вдруг вижу руку девы Марии, а на ней сидит Иисус. Я понимаю, что это не просто так, что это какая-то интересная вещь. Подхожу к Василию Васильевичу, показываю, а у него от волнения начинают медленно запотевать очки. Оказалось, это уникальная находка, нательная икона, причем западноевропейского происхождения. И как она оказалась в наших краях — неизвестно. Это было настоящее мини-открытие. Сейчас эта вещь хранится в нашем кремлевском музее...

— По киношным стереотипам, близнецы постоянно друг друга подменяют. У вас были такие истории?
Дима: Однажды мы подменяли друг друга на экзамене, ради спортивного интереса, потому что все ребята на курсе говорили: «А давайте попробуем!». Мы с Денисом договорились: он учит один предмет, я — другой. В итоге, я на экзамен, сдаю его на «отлично». Потом переодеваюсь, меняю прическу, захожу к этому же преподавателю второй раз — уже за брата... и получаю «четверку»! Понятно, что Дениса-то это не устроило! Потому что он-то на своем экзамене, и за себя, и за меня получил «пятерки». Преподаватель ничего не заподозрил, а нам пришлось пересдавать экзамен. И больше мы этим не занимались.

«КВН — это то, что ломает мозг»
— В студенческие годы вы не только ходили на лекции...
Денис: Так сложилось, что в университете мы начали работать уже с 3 курса, возглавляли студенческий клуб.

Дима: И еще, мы начали играть в КВН. На истфаке не было своей команды, и мы решили: а почему бы нам не собрать ее — и не победить? Нас пригласили в новую команду «Прогресс», с которым мы объездили полстраны, побывали и в Юрмале, и в Сочи.. А еще мы выступали в сборной университета «Трико», играли в театре «Премьер-A». И, конечно, мы многое приобрели, благодаря КВН.

Денис: Да, у нас получалось. Мы выигрывали и высшую региональную лигу, и кубок губернатора... Дошли до сочинского фестиваля, до телевизионной лиги... Но не стали этим дальше заниматься, потому что уровень финансирования тут был уже совсем другой.

Дима: Когда достигаешь определенного этапа в том или ином деле, то понимаешь: или тебе надо этим заниматься и дальше, но тогда все остальное придется позабыть и отложить на неопределенное время. Или же надо вот прямо сейчас с этого дела полностью соскакивать.

Когда мы собирались в Сочи со сборной РГУ, мы говорили ректору о том, что, вполне вероятно, что нам предложат заключить контракт на участие в телевизионной лиге. Но было понятно, что денег, которые требуются для участия в этом проекте, у вуза нет. Поэтому мы просто приехали в Сочи, отлично выступили, вышли во второй тур. Но на встречу, на которой должно было состояться подписание телевизионного контракта, мы не пришли.

Вместо этого вернулись в Рязань. Взяли в аренду то помещение, где мы сейчас сидим, вложились в его аренду, и получилось отличное кафе. Это было заведение европейского стиля и достаточно бюджетного уровня. Поэтому людей здесь всегда было много, и притом самых разных. Три года им владели. Сейчас здесь другие хозяева...

— Ребята, а что в итоге вам дал КВН?
Денис: КВН очень сильно воспитывает чувство ответственности: за результат, за свое дело, за команду. Для того, чтобы команда выступила, ее нужно организовать.

Дима: КВН — на самом деле просто «ломает мозг». Ведь что такое шутка? Это парадокс. И чем он более очевиден, тем больше смеха вызывает. Значит, надо свой мозг заставить работать так, чтобы он мыслил парадоксами, видел их. А это очень сложно. И когда шутки начинают получаться, это значит, что твой мозг уже работает немного по-другому. И в жизни тебе это очень помогает, позволяет принимать нестандартные решения.

Денис: Мне КВН помог еще и тем, что когда я ушел работать в правительство, в комитет по делам молодежи, я не боялся выходить на публику. Даже перед большой аудиторией, в тысячу человек, потому что в бытность КВН и такое случалось.

Но вообще-то, когда мы учились в институте, мы не только играли в КВН. Мы отвечали за проведение множества студенческих мероприятий.

«Спрос превышает предложение»
— А зачем вам это было надо — мероприятия, ответственность? Получали бы спокойно свои «пятерки»...
Дима: Герцен рассуждал в свое время: почему революции всегда начинались на севере? Он считал, что на юге люди более ленивые: у них и море под боком, и пальмы с бананами. А северянам нужно было выживать, бороться за свое существование. .. То же самое было и у нас.

Зато сейчас конкуренции среди молодежи гораздо меньше, чем в то время, когда учились мы. Работая в Рязанском государственном университете, я просто убежден: сегодня спрос на активную молодежь значительно превышает предложение. У нас есть клубы, кружки, всевозможные общественные объединения. Если у тебя есть потенциал — приходи и раскрой его! Если ты возьмешь ответственность за результат и покажешь его, тебя заметят, и ты пойдешь дальше! Раньше такого не было: проявить себя было тяжелее, да и с финансами было тяжелее. Стипендия была мизерная, поэтому всегда приходилось думать о том, где бы заработать. И это тоже был стимул, движение вперед. Нужно было себя проявить. На факультете у нас не случайно говорили: «Сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет работает на тебя».

— То есть вы решили стать известными, знаменитыми?
Дима: Нет. Тяги к знаменитости не было.

Денис: Просто хотелось себя реализовать. Попробовать свои силы в каждом направлении.

Дима: Поступив на исторический факультет, я хотел получить нормальное гуманитарное образование. И где я буду работать, займусь ли бизнесом или пойду во власть, я тогда не знал. Поэтому за пять лет хотелось попробовать все. Мы делали КВН. Потом я начал заниматься общественной деятельностью. И уже в 25 лет понял, в чем я лучше всего себя проявлю.

Денис: Молодой человек должен пробовать себя во всем. И тогда ты обязательно найдешь какие-то возможности, близкую и интересную для себя сферу. Чем больше ты делаешь и стараешься, тем лучше у тебя будет получаться. Я сейчас работаю в молодежной политике, и молодежи всегда об этом говорю. Пробуйте, дерзайте, будьте уверены в себе!

Я помню наш студенческий распорядок дня. Мы вставали в половине седьмого, в половине восьмого уже были в институте, и часов до семи вечера были там, сидели в библиотеке. После этого были какие-то репетиции или собрания. Домой приходили в 10 вечера. Кушали, до часу ночи делали домашнее задание. И так — каждый день. И это было нормально! А сейчас многие молодые люди отвыкли работать самостоятельно, сидеть в библиотеке: они пользуются электронными документами. И это — катастрофа. Когда ты пишешь — ты запоминаешь. Потому и экзамены легко даются. У меня после обучения в вузе осталось две сумки, битком набитые исписанными тетрадями. И сегодня я ребят прошу: если вы приходите на лекцию и не пишете — лучше встаньте и выйдите. Зачем вы тратите полтора часа своей жизни на то, чтобы доказать преподавателю, что вы сидите в аудитории? Ему это не нужно!

Дима: Раньше среди студентов было больше людей с лидерскими задатками. Вот, приходит ко мне студент и говорит: у меня есть проект. Я выслушиваю, говорю — отличная идея, действуй! Человек начинает заниматься, но после первой же трудности, с которой сталкивается, все бросает. То есть, он не готов эти трудности преодолевать. А люди, которые борются, в итоге и становятся лидерами.

Денис: У нас в сфере молодежной политики ребята, которые себя проявляют, идут на разрыв. Мы уже третий год, совместно с работодателями региона, вручаем премию «Интеллектуальный ресурс» — лучшим выпускникам. Работодатели всегда говорят: диплом не так важен, человек нужен, который ратует за дело, которым занимается.

Все начинается с семьи
— Как же быть с молодежью в массе, которая не проявляет инициативы, не умеет справляться с трудностями? Ведь эти молодые люди завтра станут взрослыми?
Дима: Надо больше внимания уделять воспитанию. Причем воспитывать с детского сада — и до окончания университета. В Рязанской области почти 260 тысяч человек молодежи. А людей, которые ими занимаются, очень мало.

Денис: С другой стороны, сейчас больше студентов рано начинают работать, и это уже хорошо. Когда человек работает, он начинает думать о том, кем он будет завтра... Второй момент: воспитание должно начинаться в семье. А что сейчас представляют собой многие семьи? Родители много работают. Ребенка сажают за компьютер. А ему там хорошо, он сидит и не вылезает. Почитать не просит, только поесть и поспать. Сначала кажется, что это хорошо, а на самом деле это плохо. Ребенком нужно заниматься. Нужно его развивать.

Я знаю, о чем говорю: целый блок нашей жизни связан с детскими домами и с детьми- сиротами. Начиная с 2004 года, мы 6 лет ездили в один из детских домов на периферии. Тогда они были никому не нужны. А сейчас все детдома в нашей области охвачены работой волонтеров. Ребята даже спорят, кому ехать.

Дима: Кстати, о волонтерах. Еще в 2009 году их в регионе насчитывалось 1,5 тысячи человек, а сейчас — 6,6 тысяч. Это активные люди. А мы говорим о том, что лидеров стало меньше. Да нет же, наоборот!

— Как получилось, что вы начали помогать детскому дому?
Дима: На четвертом курсе нам предложили поработать на новый год переводчиками в детском доме, когда приезжали на несколько дней американцы...

Денис: Мы приехали в Скопинский детский дом и увидели, насколько эти дети предоставлены сами себе. В период каникул с ними никто не занимался: они копали огороды соседям, собирали металлом... Стало очень обидно: почему американцы занимаются нашими детьми, а мы — не можем?

Дима: Мы пошли в министерство образования, получили разрешение, разработали проект. И взяли этот детский дом под свое шефство. Собирали добровольные пожертвования в вузе. На каникулах приезжали к детям с группой волонтеров и делали праздник. Отмечали их дни рождения, снимали фильмы... И это было четыре раза в год, на каждых каникулах, вплоть до того времени, когда этот детский дом расформировали.

Денис: Этот детский дом располагался в поселке, где единственным примером для детей были ребята с шапками на затылках и с сигаретами. Когда мы приехали туда первый раз, эти дети называли нас инопланетянами. И спрашивали: «А почему у тебя нет татуировки? А почему ты не куришь?» За два года мы переломили ситуацию. И когда уезжали, все ребята хотели поступать в вуз, все они стали лучше.

Когда я пришел работать в комитет по делам молодежи, я выставил этот проект, и он победил на всероссийском конкурсе. Мы получили грант на 1,5 миллиона и распространили этот проект по всем детским домам. Он назывался «Большие друзья».

Дима: И до сих пор со всеми ребятами стараемся отношения поддерживать, помогать в трудных ситуациях. Мы договорились с ректором РГУ: если ребенок из нашего подшефного детского дома закончит 9 классов в Скопине, а потом еще доучится два года, мы его в вуз принимаем с льготами. Несколько ребят таким образом поступили в вуз, а потом, уже в качестве волонтеров, — ездили в тот детский дом, откуда они вышли. Это был колоссальный пример.

Денис: Игрушки и подарки для таких детей второстепенны, главное — это общение. Им нужен конкретный человек, которому они — небезразличны. И я в этом много раз убеждался. Дети ждали приезда конкретного волонтера. И если этот человек не приезжал, у ребенка была истерика.

Я убежден в том, что проблему детей-сирот, которая сегодня в обществе активно обсуждается, можно решить. Сейчас все активнее внедряется система патроната. И детей забирают в эти патронатные семьи. Не обязательно ведь ребенка усыновлять, можно просто взять шефство.

Дима: Достаточно приезжать к ребенку хотя бы на три часа в неделю, отдать ему подарок и просто с ним посидеть. Это будет для него уже очень много!

— Ребята, если говорить коротко, на данном этапе своей жизни: чем вы сейчас занимаетесь, а главное — для чего?
Денис: Ту работу, которой я сейчас занимаюсь, я делаю искренне, всегда открыто иду на контакт: мне кажется, мы сможем сделать нашу молодежь лучше. Успех нашего общества, государства зависит от нас самих, и это не высокопарные слова. Почему сейчас многие отрасли испытывают кадровый голод? Потому что в 90-е годы у молодежи был «провал». Я жил в эти 90-е, и я не хочу, чтобы они повторились. Я хочу, чтобы молодежь пользовалась всеми возможностями для своего развития. Чтобы она не просматривала ненужные фотоальбомы в социальных сетях, а осмысливала какие-то реальные вещи. И это — моя миссия. Когда я вижу какие-то позитивные изменения в ребятах, я искренне за них радуюсь.

Дима: Есть такое понятие, как «личность в истории». Я хочу, чтобы моя личность была полезна обществу. Поэтому, если я вижу сферу, которая мне интересна, и чувствую в себе силы что-то сделать, я это делаю.

А однажды…
Дима: Один раз в Скопине, в нашем подъезде, застрелили человека из дробовика. Чуть ли не на наших глазах. Милиция нас опрашивала, как свидетелей. А через полтора года, когда мы уже забыли об этом деле, приходит повестка в прокуратуру. Нам, и еще двум ребятам знакомым. Отец наш сразу говорит: «Прокуратура — это значит, дело. Признавайтесь, что натворили?» А мы-то и сами понятия не имеем, все в голове перебрали — без вариантов. И дальше, в прокуратуре, такая картина: нашего другу Димку вызвали в кабинет к следователю, а мы с отцом сидим в коридоре в толпе, ждем своей очереди. Димкина мама подошла к двери, начала слушать: интересно же, что мы натворили. Слушала, слушала, потом вдруг говорит: «Слава богу, это за убийство!» Люди в толпе на нас как-то странно смотрят: за убийство — и «слава богу»? Что же, говорят, ваш мальчик натворил? Оказалось, следователю что-то нужно было уточнить по старым показаниям...