Нерадивый подрядчик ушел от ответственности за гибель двоих детей на песчаном карьере в Рязанской области

«Разбираюсь в диком ЧП: гибель 2 детей в Рязанской обл. Обрушился грунт. Незаконные земл. работы. Прошло 5,5 лет. Никто не наказан. Дело развалено.
Намерен показать все материалы лично генпрокурору Ю. Чайке и ставить вопрос о наказании прокурора Рязанской обл. С. Легостаева».

По всей видимости, депутат свое слово сдержал. Дело о гибели двоих детей передали из района в отдел по расследованию особо важных дел. Погасший, казалось, следственный огонь вспыхнул с новой силой.

Дорога к саду
Деревня Ромоданово расположена в Рыбновском районе между селами Костино и Пощупово. На окраине деревни находится так называемый «бугор», который является памятником археологии и состоит в реестре правительства страны. За бугром — обрыв, из которого много лет назад местные таскали для своих нужд песок. Внизу река — раздолье.



В феврале 2007 года московский предприниматель Алексей Глинцов взял на этом бугре четыре участка по 25 соток в аренду с ограничением, что никакого строительства там не будет. Можно только разбить сад. Собственно, он так и планировал. Не было только подъезда к участкам, поэтому решил проложить дорогу. Помочь в дорожно-строительных работах вызвался рязанский предприниматель Гирин, который и стал подрядчиком.
Предприниматели встретились, обсудили организационные вопросы: где прокладывать дорогу, откуда возить щебень, откуда — песок. Причем Глинцов сразу же предупредил сметливого Гирина, что из обрыва песок брать нельзя, дескать, это памятник и он осыпается. Мужчины ударили по рукам и разъехались.
Гирин нанял рабочих, которые на бульдозерах стали строить дорогу. Щебень на КАМАЗах возили из Пронска, а песок... а песок из бугра — откуда же еще? Он же совсем рядом.

20 машин до гибели детей
8 июля 2007 года. Раннее воскресное утро. Экскаваторщик Времеш снимает растительный грунт с бугра и начинает ковшом вынимать песок. Сроки поджимают, Гирин ругается: объект нужно сдавать. Одна машина ушла с песком на дорогу, вторая, третья. Времеш видел, как рушатся песчаные козырьки, но продолжал работать с остервенением стахановца. Четвертая машина, пятая, шестая... За несколько часов он отгрузил 20 КАМАЗов с песком. Отсыпал и уехал. А на месте выемки образовалось «яйцо»: навесь с боков, сверху… И прямая стена песка.

Полтора метра песка над головой
Ближе к полудню семья Агаповых вернулась вместе с детьми из монастыря, отстояв утреннюю службу. 14-летний Илья сразу побежал к своему приятелю, 10-летнему Леше Лосеву, который приехал на каникулы к деду. Несмотря на разницу в возрасте, мальчишки дружили.
— Дедушка, мы пойдем, поиграем на горе? — отпросился Лешка у деда.
— Только недолго, обед скоро, — разрешил дед. И предупредил: — К технике не подходите!
— Да нет, мы на своем бугре будем, — крикнули мальчишки и помчались играть.
За ребятами побежала и младшая сестра Ильи — 10-летняя Марина, но мать ее вернула — молока попить монастырского. Через несколько минут Марина все же опять побежала к мальчишкам, но никого не нашла.

— Она приходит ко мне и говорит, что ребята от нее, наверное, спрятались, — вспоминает дед Леши Владимир Алымов. — Пошел я искать. Ходил, кричал. Первая мысль была: украли детей. Экскаваторщика нет на месте, только бульдозерист. Сел на машину, начал искать. Поехал на всякий случай к реке — там посмотрел. Когда стал возвращаться, уже со стороны реки вижу, что под бугром стоят родители Ильи, их старший сын и та самая девочка, что не успела ребят догнать. А там выработка, которой накануне еще не было — свежий песок, следы от экскаватора.

Отец Ильи Сергей Агапов полез сбоку на верх посмотреть, может, мальчишки там играли, следы остались. Стал подниматься и видит, на высоте примерно двух метров сандалии и кроссовки. Дети всегда снимали обувь, чтобы подняться по выжженной солнцем южной стороне холма — так было удобнее.
Никто не хотел верить в страшное, но было понятно — детей завалило. Побежали за лопатами. Стали быстро-быстро откапывать...

... Ребята были рядышком. Вокруг песок. Илья был чуть-чуть наклонен вперед, а Лешка стоял столбиком. Под ними трава.
Как скажут позже горные инженеры, скорее всего, ребята взошли на козырек, он провалился, и они столбиком упали в эту яму. Козырек сдетонировал, и вертикальная стенка съехала и накрыла их. Над детьми было почти полтора метра песка.

5,5 лет следственной волокиты
По факту гибели детей следователи возбудили уголовное дело. Правда, по мнению родных погибших ребят, расследование шло со скрипом. Только под настойчивым контролем потерпевшей стороны было предъявлено обвинение подрядчику Гирину и экскаваторщику Времишу.



Первый — не обеспечил безопасность при выполнении горных (строительных) работ по добыче песка, второй — будучи гражданином Молдавии, не имел прав на управление экскаватором.
Гирин с самого начала отказывался признать хоть какую-то вину. Дескать, я дал только технику. Пусть отвечает арендатор земли, что дорогу себе делал. На допросах он сначала говорил, что сдавал технику без экипажа. Когда было доказано обратное, признал — да, с экипажем, но все равно не виноват.

Дело уходило в суд и возвращалось на доработку. Потом дело закрывалось из-за отсутствия состава преступления и под — опять же! — нажимом родных погибших детей открывалось вновь. Будто по мановению волшебной палочки, Гирин из обвиняемого превращался в свидетеля и снова в обвиняемого. Шло время — шли годы, а за гибель детей так никто и не ответил. Мальчику Леше было бы уже 15 лет, Илья отслужил бы в армии.

Расследование с нуля
Только после того, как письмо отчаяния попало в руки к депутату Хинштейну, делом заинтересовались на самом высоком уровне. В результате при отделе по расследованию особо важных дел была создана следственная группа во главе со следователем Виталием Бочкаревым.



За полтора (!) месяца «важняки» сделали то, что их коллеги из района не смогли осилить за пять с половиной лет. Следователям пришлось расследовать дело с самого нуля: допросы более чем 20-ти свидетелей и подозреваемых, проведение экспертиз и исследований. Но! Было упущено главное — время! В начале июля этого года истекал срок давности — шесть лет. Об этом прекрасно знали обвиняемые, находившиеся к тому моменту в СИЗО, знала об этом и адвокатская рать, которая росла с каждым днем. Чем ближе заветный час «Ч», тем больше адвокатов. Уловка известная: каждому защитнику нужно ознакомиться с делом, а время идет.

Тянули-тянули и затянули
Когда дело в очередной раз поступило в суд, стало понятно, что, скорее всего, подсудимым удастся избежать наказания. Пока суд, приговор, время на обжалование — вот и срок давности. Оставалась надежда, что по заслугам получит экскаваторщик.

— Был период времени — 2,5 года, когда следствие не велось, — рассказывает следователь по особо важным делам отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Рязанской области Виталий Бочкарев. — Перед тем как дело приостановили, допросили жену Времеша. Она сказала, что муж уехал в Молдавию и когда вернется — она не знает. В связи с этим следователи дело приостановили. В 2011 году следствие возобновили. Допросили экскаваторщика. Он в присутствии адвоката подтвердил, что уезжал в Молдавию. Позже он снова подтвердил, что был у себя на родине. А по закону, если суд установит, что лицо уклонялось от следствия, то срок давности приостанавливается, и эти 2,5 года не засчитываются.

Но «легенда» про отъезд Времеша на родину, так устраивавшая адвокатов сначала, теперь стала им поперек горла, и они судорожно стали искать справки, что их подзащитный в Молдавию не уезжал. Жена отказалась от своих показаний и сказала, что они сфальсифицированы. Времеш сказал, что его ввел в заблуждение следователь, а адвокат недосмотрел. Плюс к этому — сторона защиты предоставила справки, что в это время Времеш брал кредиты, ездил в Москву на заработки (что тоже незаконно), а по сему попадает под срок давности.
— А как они вели себя в суде, — возмущается Владимир Алымов. — Цеплялись за каждую мелочь, десятки ходатайств, которые нужно судье рассмотреть и письменно ответить. А это опять время. Увидели, что в одних показаниях указано, что это холм, в других — бугор, в третьих — возвышенность. И подают ходатайство, нельзя ли прийти к единому знаменателю. Или: обувь нашли на горе, но один из свидетелей говорит, что обувь он видел у подножья горы. Вот положение детей, по-моему, было лежа. Какая разница?! Ведь налицо нарушение мер безопасности!

Тем временем приближался срок давности — подсудимые становились наглее. Они уже не стеснялись родственников погибших детей и вслух обсуждали, какое бы ходатайство им еще подать.
— Сначала, когда я познакомился с экскаваторщиком, мне его даже отчасти жалко было, — говорит Виталий Бочкарев. — Глаза потуплены, видно было, что человек чувствует свою вину, но признать эту вину мешает ему какой-то барьер. Возможно, он боялся своего начальника Гирина. А потом, посидев какое-то время в СИЗО, Времеш приободрился и стал вести себя нагловато. Вспомнил, что он, прежде всего, — молдаванин и плохо понимает, что здесь происходит. Но он обучался в советское время в ПТУ, есть диплом с одинаковыми оценками: и по русскому языку, и по молдавскому у него — четверки. К тому же шесть лет дело шло — он все понимал, а тут вдруг забыл.
— А потом на одном из судебных заседаний, когда судья ушла в совещательную комнату, возникла пауза, — продолжает Виталий Анатольевич. — Времеш советуется с адвокатом: «Может нам заявить ходатайство какое-нибудь. Ну например, каким объемом песка их засыпало...». Не стало в его облике никакой скромности, а покаяние в глазах — исчезло.

Вердикт
18-19 июля 2013 года постановлениями Рыбновского районного Суда уголовное преследование в отношении Гирина и Времеша было прекращено за истечением сроков давности. Начальника и подчиненного выпустили на свободу. Указанные постановления не вступили в законную силу, в областную коллегию по уголовным делам потерпевшими подана апелляция.