История, восставшая из недр

Этим полам тысяча лет, а они по-прежнему такие прочные, что их можно лишь распилить — сломать никак не получится. Кто-то может сказать: подумаешь, доски! Но именно они приоткрывают окошко в далёкий XI век, когда пришлые люди заложили крепость, позже названную Рязанью.

Экологическая катастрофа
Жаркий день, печёт солнце, а на раскопках не прекращается работа. Девушки и парни носят вёдра, чистят, копают, и в награду за этот тяжёлый труд земля Старой Рязани открывает им новые тайны и делает это порой довольно неожиданно. Руководитель совместной экспедиции Института археологии РАН и Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника кандидат исторических наук Игорь Стрикалов поведал, что очередной раскоп делался для создания стационарной базы археологов на месте городского посада: были все основания думать, что культурный слой здесь давно разрушен. Но вдруг открылось кладбище XIII века, затем слой XII столетия... Правда, потом пошёл жёлтый песок, и казалось, что ничего интересного не предвидится... А оно было впереди. Дубовые полы, гончарная печь — песок лежал на культурном слое XI века.

— Это не просто печь, а гончарный горн, на котором обжигали посуду, — поясняет Игорь Юрьевич. — Кроме того, здесь было железоделательное производство. Железо добывали здесь же, в болотах.

Казалось бы, как могли доски пролежать в земле столько веков? При определённых условиях, объясняет Стрикалов, дерево может храниться даже тысячелетиями — например, в торфяниках. Но в Старой Рязани его находили в основном в виде тонкой истлевшей коричневой прослойки. Почему же на новом раскопе получилось иначе?

Проложив в XI веке первую улицу города (сейчас это дорога между крепостными валами), жители непроизвольно вызвали маленькую экологическую катастрофу. Они сняли дёрн, и каждую весну слой почвы смывало вместе со снегом сюда, в ложбинку. Дорога на склоне превращалась в овраг. А внизу, на берегу болотца построили мастерскую и дом. Для этого насыпали щепу, которую потом из года в год засыпало песком. Дом сгорел, люди построили новый, но и его постигла та же участь. Эти прослойки — щепы, песка, угля — и показывают специалистам периоды строительства, пожаров и гибели. Каждый слой законсервирован песком. Поэтому постройки и сохранились.

Ищущие во времени
Новый раскоп оказался уникальным для Старой Рязани и, возможно, даст ответы на многие загадки, подчёркивает Игорь Стрикалов.
— До сих пор неясна дата основания города. Не совсем понятно, люди киевского князя пришли сюда, когда здесь ещё жили финно-угры, или же они прибыли на место уже заброшенного поселения.

Однако, чтобы выяснить всё это, нужно ещё копать и копать. Кстати, в экспедиции работают разные люди. Здесь и солидные учёные, и студенты, и волонтёры, для которых археология лишь хобби. Объединяет их любовь к истории, увлечённость, готовность работать бесплатно, т. к. вопрос финансирования в науке был всегда болезненным.

Александр Артамкин, аспирант из Тверской области, руководит работами на раскопе. Сегодняшняя Рязань молодому человеку хорошо знакома, ведь тут живёт его девушка.
— А вот на раскопках в Старой Рязани я впервые, — говорит он. — Мне интересны остатки деревянных конструкций: можно изучить наиболее ранние постройки, само начало славянского города.

Дочь Игоря Стрикалова, Настя, приехала на раскопки с отцом. Ей 12 лет, в экспедиции она уже 12-й раз.
— Когда Насте было лет 5, мы пошли с ней по грибы, — вспоминает Игорь .—Я нашёл гриб и зову дочку, чтобы показать. А ей под ноги попались осколки глиняных горшков, и она с возмущением ответила: «Пап, ну какие ещё такие грибы? Тут, посмотри, — керамика!» Вот так дети археологов и растут.

Задание в будущее
Археологический сезон — 2013 ознаменовался громким открытием: был найден клад ювелирных украшений, о котором мы недавно рассказывали читателям. Находок много, и почти все они уже в музее, но кое-что пока остаётся в экспедиции. В заветной коробочке — бронзовые пуговки в виде грибочков, которые отливали по две штуки, матрица для тиснения узора по тонкому листовому серебру, серебряные бусины...
— К сожалению, ежегодно мы успеваем раскопать на городище меньше, чем уничтожается природой, — рассказывает Стрикалов. — А июльский клад — образец спасательной археологии: раскоп был начат на обрыве, которому угрожало разрушение от оползня в ближайшие годы.

Несмотря на прихоти природы, нехватку средств и людей, нынешний сезон оказался очень удачным.
— Попросту говоря, написать за свою жизнь пять свежих строчек в учебник истории — это огромный успех для учёного, — говорит Игорь Стрикалов. — И в наших исследованиях добавилось немало нового. Во-первых, информация о том, откуда пришли первые поселенцы города: это были выходцы из Западной Белоруссии, Западной Украины и Поднепровья. То есть, первые жители города — это не вятичи, как считалось когда-то, а собранные киевскими князьями люди из совершенно разных мест, не побоявшиеся переехать за тысячу вёрст. Подобный вывод и раньше напрашивался, но мы получили убедительные подтверждения. Во-вторых, интересные сведения о взаимоотношениях вятичей и финно-угров с киевскими князьями. И наконец, это новые данные об образовании города, эпохе его расцвета и прекращении существования.

Но сколько бы интересного ни дал новый раскоп, небольшой участок на нём останется нетронутым. Зачем? Историки считают, что Генрих Шлиман не столько открыл Трою, сколько разрушил её — в силу несовершенных методов работы. Вполне возможно, что у археологов будущего появятся такие технологии, которые позволят им узнать значительно больше, чем нашим современникам, и оставленный нераскопанный кусочек — задание уже для них.