Поздние яблоки

Под дорогой, ведущей с отвалов к Проне, растет яблоня. До самого красивого яблока мы тянулись и так, и эдак, но не дотянулись. Так оно и осталось легонько качаться над бездной.


В Михайлов мы приехали к полудню. В городе заехали на мостки, потому что Мишка попросил зубастого окуня. В зарослях звенели синицы.
Я полюбовалась на невесомые, сухие шишки хмеля.


Рогоз пустил по ветру первые пушинки.


Возле мостка, где мы летом на отмели ловим пескарей и наблюдаем скопления стрекоз, мы обнаружили свежий погрыз. Вот это да! Бобры вошли в город.


Поработали на обоих берегах. Что же тогда творится на Змеинке и Первомайском?


Не поймав ни окушка, мы уехали к моей маме на поселок. Как говорит Мишка в нос, "Кбабушки-у-Михаилоф". "Михайловом" он считает три четных двухэтажных домика на Молодежной.
Так вот, и после обеда мы пошли к мосту через текучку, т.е. бурный порожек на Проне.
На перекрестке дорог через отвалы мы остановились - надо же, на яблоне яблоки! Эта яблоня, не та, которая с верхушки поста, летом не съедобна вообще. Буквально горькая. Оказывается, эти яблоки поспевают к ноябрю. Мягкие, сочные, кисло-сладкие. Попробовали, пошли дальше, а на обратном пути и карманы понабивали.


Мишка подрос, покрупнел и мы все чаще ссаживаем его на марше ходить своим ходом. Про пригорки и речи нет, уже не тянем.


Когда мы спустились к реке, ненадолго выглянуло солнце.
Справа от моста, не знаю зачем, сильно разрыли берег и выкорчевали заросли. Появился новый островок с протокой.
К мосту подошел пожилой мужичок, опираясь на палку. Он с интересом поглядывал на мои приседания и ужимки с пейзажем. Спросил:
- Красоты любите фотографировать?
Мы разговорились. Оказывается, новая выработка рядом с железной дорогой - повторная разработка советского еще отвала. Когда раньше из-за Прони везли с карьеров грузовики, бригадир проверял качество добытого известняка, и при тридцати процентах (как я поняла) грунта весь груз вываливали прочь. А теперь выгоднее разработать и очистить прежние отвалы, нежели разрабатывать новые карьеры. Скоро грозятся разработать и "горы" на левом берегу.
- Жаль, - вздохнула я, - хорошо там все заросло.
- А такая судьба, у этой земли, это везде так. Разработали раз, разработают и другой, а если надо, и по третьему сроют. Так и должно, значит, быть.
Поговорили потом с Алексеем, расстроились. Самые последние годы мы доходим туда, теперь надо искать новое место...
Солнце опять затянуло облаками, я спустилась обратно к реке.


Вот, собственно, текучка.


Осенью вода в Проне отдает особенно густой синеватой зеленью. Если заглядывать в воду с высокого берега.


Подошли к любимому щучьему месту. Ба! Да тут не подойти, разве что ползком. Здесь поработала бесстрашная команда Михайловского отделения Гринпис. Ребята работают за еду, исключительно экологическими пилами.
В общем, мы так и сделали - Алексей ползком поднырнул под ствол со спиннингом, а мы с Мишкой засели на стволе. Окунь шумно плескал, а мы все равно ничего не поймали.


На обратном пути, когда шли в гору, Мишка двинул по обочине через бурьян.
- Зачем, Миша? Иди к нам на дорогу.
- Паровоз. Вдруг поедет паровоз.
По железной дороге метрах в ста над нами действительно гремел состав.
- Миш, тут нет рельсов! И проезд сюда завален!
Миша упрямо продирался через сухие высокие стебли.
- Не пройду... Эх, не пройду, - вздыхал он себе под нос.
Только потом сдался и вылез наружу. Точнее, сдался Мишка не совсем - он прижимал к животу преогромный булыжник.
- Понесем домой.
Насилу переориентировали его на мелкий "красивый" щебень, а там доплелись и до верхней яблони.