5 октября. Минус один.

Утром я предусмотрительно натянула двое носков, трое порток, четыре фуфайки и пошла в поле.
В поле было бело и морозно.


Свистели щеглы, тинькали синицы.


Мухтар и Найда не узнали меня издалека.
Чем-то не понравилась им черная кожаная куртка.
Когда Найда подходила на водопой к моему кусту, она фыркала, обнюхивала мой рукав и мотала головой.


Белая паутина.


Цветы прибило ночным морозом.
Днем они оттаяли.


Все синицы бодрые и крикливые, а одна — совсем плохонькая. Темная, мокрая, непричесанная.


Листья надламывались с громким шорохом и падали с веток.


На пруду перекликалась стайка щеглов, примерно шесть десятков. На канале их поджидал птицелов.
Мимо меня пролетели сорок четыре скворца.
А воробьи не появились. С их исчезновением куст потерял статус волшебного. Воробьиная стая служила мне шапкой невидимкой. Пока при мне не улетали с куста они — прилетали и не боялись другие птички.


Молодой крапиве холода нипочем.