И на свалке есть жизнь

На дне: жизнь и борьба среди мусора
Территория в несколько футбольных полей. Нестерпимый специфический запах. Один за другим подъезжают мусоровозы. Одетые в лохмотья люди копаются к каждой "свежей" куче мусора и растаскивают ее на части. Свалка их основной, и, пожалуй, единственный источник дохода. Тут они выкапывают себе из куч мусора еду и одежду, а для кого-то свалка стала родным домом.

Рязанская свалка давно стала местом пропитания многих бомжей. Проехав несколько километров по Рязанской окружной автодороге, я оказался в мусорном царстве. Там меня встречает местный сторож дядя Лёша. Рассказываю ему о цели своего приезда. Он в свою очередь делится со мной некоторыми особенностями здешнего мира. «Местное население» с незнакомцами общается неохотно: все заняты делом, да и просто не любит, когда посторонние люди пытаются заглянуть в их мир.

Поход в другой мир
Сторож согласился сам проводить меня на бугор — туда, где начинается и заканчивается непонятный мир непонятных людей. А пока мы шли, он коротко рассказал о тех, с кем предстояла встреча. «Ты их только не пугайся. Они такие же люди, пообщаться любят, ты их только разговори. В последнее время их тут становится всё меньше. Кто-то не выдержал зим, кто-то сам отошёл — здоровья у них почти ни у кого уже нет... В тёплое время часто уходят на заброшенные дачи, тут их много неподалёку. Бывает, встречаешь здесь новые лица — появляются, потом исчезают. Есть тут, конечно, и свои старожилы. Да вот, к стати, один из них. Эй, Валерка!» - Сторож остановил торопливо идущего куда-то человека лет шестидесяти. - «Поговори с журналистом».

В гостях у дяди Валеры
Вопреки моим ожиданиям, этот человек оказался очень общительным. Он представился дядей Валерой и пригласил к себе в гости. Мимо недавно привезённых куч мусора идём прямо к небольшому шашашу. Из-за него с лаем выбежала собака. «Не пугайся, их, лающих, на свалке много. Горожане выкидывают. Мы подбираем. Жалко», - объясняет дядя Валера. Но дело не только в жалости. - «Вечером крысы по головам скачут, а собаки их отпугивают».
Рядом с шалашом небольшой столик из фанеры и бутылок вместо ножек. На нём миска, которую в последний раз мыли, наверное, в её прошлой жизни. Пара слегка поломанных стульев. «Вот мои хоромы. Располагайсяся».
Устроился дядя Валера по местным меркам неплохо: соорудил себе жилище из коробок и ДСП, утеплил его одеялами. «Я сначала на воскресенской свлке жил, - начинает он свой рассказ. - оттуда стали прогонять. Я сюда приехал, правда и здесь гоняют. Я и зимой тут, на дачах. Костёр разведу, согреюсь. А сейчас огонь не разводим, нас ругают за это: ветренно и сухо становится, опасно. Еду тут можно найти. Иногда, когда есть деньги, хожу в магазин. Я сам-то с Подмосковья — с Орехово-Зуево. Сейчас хотел съездить туда к знакомым хоть помыться, чтоб уж не завшиветь». Как рассказал дядя Валера, раньше он работал водителем, была у него и квартира. Правда, он её продал, стал жить вместе со своей гражданской женой. Пять лет назад она умерла, и родственники его выгнали. «Куда ж мне осталось идти? Воровать? Так ведь посадят. Уж лучше тут, но на воле. Летом, конечно, надоедают мухи, запахи-то мы и не чувствуем, привыкли уже. Ди и я тут не один. Все мы друг другу помогаем. А вот и друг мой Эдик (указывает на идущего к нам человека).
Эдик работает на свалке, часто навещает дядю Валеру. Поинтересовался, кто я, но про себя ничего говорить не стал. «Сходи, - говорит, - лучше к Ларе!»

Царство тёти Лары
Лару тут знают все. Она проводит на свалке каждый день. Правда свалка для неё — это скорее возможность пообщаться с близкими ей по духу людям. Да и не Лара она, а Валентина Ларочкина. Впрочем, имя и фамилия в этом месте не имеют значения — в обиходе больше клички. Ощущаю это на себе: с первых же минут разговора я просто "корреспондент".
Ты корреспондент? Ладно иди сюда, вот только записывать и фотографировать меня не надо!
Она рассказала, что здесь ей нравится, хоть есть у неё и жильё, и родственники. Её сын часто приходит за ней на свалку, когда мать долго не появляется дома. Вот уже двадцать лет Лара расстаётся со свалкой разве что на ночь, да и то только во время холодов. У неё есть квартира в Рязани. Родом она из Льгово. В юности освоила профессию повара. Свою первую судимость и заключение она вспоминает с неохотой. Там в колонии она освоила профессию швеи-мотористки. Рассказала мне и про своего сына, про то, как кормила его и чужого ребёнка в родильном доме. Много лет Валентина проработала на Кирпичном заводе. Жила, как сама говорит «рукой не достать». Рассказала, как её ложно осудили на полгода, после чего она и пришла сюда — на свалку. На мой вопрос, хотела бы изменить свою жизнь, ответила, - «Зачем? Мне и тут хорошо. Здесь при желании можно найти все: и продукты питания, и одежду. Здесь лучше, чем в городе?»
Не считают себя обделенными эти люди. За несколько лет такой жизни у них происходит психологическая ломка, поэтому гнилые овощи, рой мух, зловонный запах отходов становятся нормой. Хотя, как и у любого человека, остаются характер, душа и человеческие ценности. Здесь, на свалке, они свои, особые, а потому не понятные нам с вами.

Максим Астафьев