Андрей Блинушов: история без купюр

Помню, как собирались мои родственники на праздники, и возникали жаркие споры о том, что происходит в стране… По молодости я, конечно, многого не понимал тогда, но приставал с расспросами к отцу, и он терпеливо объяснял. Врезалась в память одна сцена. Я сижу дома, и вот буквально врывается взволнованный чем-то отец и, задергивая занавеску, восклицает: «Ты посмотри, как они расстреливали маршала Тухачевского!» И стал зачитывать мне ходивший по рукам самиздат — перепечатанную статью из запрещенного уже номера «Огонька» хрущевского времени, где рассказывалось о том, как пытали командарма во время следствия, как издевались над ним… А он до конца верил Сталину! И не он один…

Я тогда был потрясен услышанным, узнав, что есть закрытая тема репрессий…

Жажда правды
— Как-то на отдыхе в Крыму возникла тема депортации крымских татар. Отец рассказывал, как арестовывали солдат и офицеров из крымских татар и высылали в Узбекистан и Казахстан, а ведь среди них были орденоносцы, герои Советского Союза. Повзрослев, я тоже стал читать самиздат — то немногое, что удавалось достать. Потрясли до глубины души главы солженицынского романа «Архипелаг ГУЛаг».

Включая по ночам «Голос Америки», через помехи радиоволн и «глушилки» удавалось услышать то, что будоражило и не давало покоя… Постепенно впечатления накапливались…

— Как складывалась ваша жизнь в это время?
— С литфака рязанского пединститута меня призвали в армию. Отслужив, я пошел работать в милицию, параллельно заочно учился на историческом факультете. Тяга к устной истории превратилась в попытку создать в Рязани музей рязанской милиции. Надо сказать, этой идеей мне удалось заинтересовать и преподавателей в школе милиции. Так постепенно я получил доступ к архивным фондам, частично тогда еще засекреченным, где впервые столкнулся с документами, описывающими крестьянские восстания в Рязанской губернии в 1918 году. Нашел документальные подтверждения того, каким насилиям подвергались крестьяне со стороны советской власти. Все это заставляло задуматься…

Тогда же мой наставник — первая женщина-политработник в рязанской милиции 1950-х, подполковник Мухина, сама когда-то окончившая исторический факультет, большая умница, предрекала, что такие мои исторические находки приведут к тому, что с милицией придется расстаться. Так оно и получилось.

Удостоверение — на стол!
— Как скоро это произошло?
— 5 апреля 1989 года несколько сотен избирателей пришли к городскому исполкому с требованием прекратить произвол, происходящий в ходе избирательной кампании. Тогда обком партии решил силой разогнать пришедших людей с помощью омоновцев. Это сейчас разгон демонстраций, аресты стали почти привычном делом, тогда же для всех это было шоком. Резиновые дубинки, которые были запрещены еще со времен хрущевской оттепели и хранились на складах, дождались своего часа. Омоновцы пошли на людей, хватали, били этими дубинками. Видеть это все было невыносимо. Я тогда сдал свое милицейское удостоверение.

— И что было дальше?
— Вскоре я оказался в рязанском городском клубе избирателей. В ту пору там были разные люди — социал-демократы, умеренные коммунисты, анархисты, христианские социалисты, последователи эсеров 20-х годов. Задача у всех была — добиться проведения по-настоящему свободных выборов, и тогда это удалось. В горсовете появилась фракция независимых депутатов, начался процесс кристаллизации различных свободных партий, течений, общественных организаций. В Москве в ту пору создавалось историко-просветительское общество «Мемориал», среди инициаторов были известные всей стране люди: академик Сахаров, историк Афанасьев, поэт Евтушенко, писатель Карякин и другие. Мы активно общались с московской инициативной группой. Так 25 лет назад и в Рязани группой единомышленников начал создаваться «Мемориал».

— И это стало отправной точкой правозащитной деятельности в городе?
— Тогда «Мемориал» стал первой независимой общественной организацией, созданной в советское время. Одними из первых, кто в 1989 году пришел тогда в рязанский «Мемориал», были фотохудожники Евгений Каширин и Сергей Романов, краевед Валерий Дудкин, реставратор живописи Виктор Лозинский, инженеры Николай и Юлия Середа. Первая наша публичная общественная акция — почтить память репрессированных рязанцев, расстрелянных в Рюминой роще, закончилась тогда милицейским разгоном. Даже памятный венок, который мы несли, был отобран, растоптан… Потом было много акций, разных проектов, в которых и нарабатывался опыт правозащитной деятельности, опыт сохранения и актуализации исторической памяти о массовом терроре и ГУЛаге.

Позывные для Тура Хейердала
— Андрей Юрьевич, соблюдая формат нашей рубрики, не могу не спросить о том, что держит вас «на плаву», помимо основной деятельности. Знаю, что по жизни у вас есть необычное увлечение — вы радиолюбитель со стажем.
— Действительно, это довольно странно. Я всегда был книжником, библиоманом. В 11-летнем возрасте, случайно взяв в руки журнал «Радио», уже не мог оторваться. Узнал, что существуют радиоклубы, есть люди, коротковолновики, которые вот так запросто могут связаться с экспедициями, путешествующими по миру. Связаться по радио с Туром Хейердалом — вот была моя главная мечта тогда! Так я попал в радиоклуб, располагался он на улице Революции, 11. Радиосвязь очень увлекла… Было время, когда я довольно активно ездил в радиоэкспедиции по области и в другие регионы, целыми днями таскал на себе тяжеленную аппаратуру. И это было так здорово! Была заветная цель — выйти на радиосвязь с морских островов.

— И мечта сбылась?
— Еще как! Я выходил на связь с островов в Белом море, Карелии, Черном и Адриатическом морях, с горных вершин и перевалов в Хибинском массиве, на полярном Урале, Северном Кавказе.

— Почему именно с островов?
— Здесь такая экзотика! Как правило, в этих местах нет постоянных радио-
любителей, а наградами и дипломами в мире радио отмечаются те люди, которые смогли связаться с наибольшим количеством территорий. И многие острова, горные массивы — это отдельные местности по мировой радиолюбительской классификации. Взять полярный Урал: это огромная отдаленная территория, но работать там можно, только приехав на место, да не просто, а с соответствующими бумагами-разрешениями. Романтика, конечно.

Сейчас это может быть не очень понятно в связи с появлением Интернета и сотовой связи, а тогда, лет 40 назад, находясь за железным занавесом, это была для нас единственная возможность связаться с зарубежной страной, завести себе друзей «за тридевять земель».

— То есть уже тогда вы свободно общались по-английски?
— Ну, скажем так, в рамках регламента радиосвязи. Кстати, в Советском Союзе существовал запрет на работу в радиолюбительском эфире с Израилем, Чили, Южной Африкой.

— Что вам запомнилось из выходов в эфир?
— Однажды состоялся сеанс радиосвязи со станцией «Восток» в Антарктике. Было безумно интересно. Несколько часов мы беседовали с полярниками о самых разных вещах.

— О чем, например?
— О кольцевании пингвинов! А мы делились событиями с Большой Земли. Сегодня это хобби вымирающее, у всех в карманах мобильники. А на моей памяти были ситуации, когда выручить могла только радиосвязь. Когда произошло землетрясение в Спитаке и люди отчаянно пытались найти родственников, мы сутками дежурили в радиоклубе, наладив радиомост между многими областями и пострадавшими территориями. И ведь нашли массу пропавших людей!

Сакральные тайны памяти
— Знаю, что вы прекрасно разбираетесь в литературе.
— На моей книжной полке всегда стоит 13-томник Стругацких. Для меня это литература на все века. И это гораздо шире, чем просто фантастика. Мне очень нравится, как пишут Людмила Улицкая, Дина Рубина. Жаль только, что на чтение для души приходится выкраивать время — поздно вечером, а то и ночью.

— Вы романтик?
— Пожалуй. То, чем я занимаюсь в «Мемориале», а именно — возвращение исторической памяти, имеет по-своему сакральный характер и смысл. Небольшое историческое открытие — когда совпали наконец разные исторические факты и выстроилась канва события — дарит ощущение маленького праздника на целый день.

— Что значительного хотелось бы еще сделать?
— Все, что наработано за 25 лет поисков, все архивы «Мемориала» планируем перевести в Сеть, чтобы люди могли увидели это в открытом доступе. Разными путями добывались эти сведения. Люди, которые хотят восстановить историю семьи, узнать правду о своих родственниках, потерявшихся в сталинских застенках или в годы войны, имеют на это право. В планах — издание следующего сборника путеводителя «Политические репрессии в Рязани», а может, и Рязанской области, и издания «Рязанский мартиролог». Это большой проект, где в нескольких томах будут собраны тысячи справок о расстрелянных в годы репрессий рязанцах. Надо обязательно попытаться успеть…