Алексей Иванов доплавался до ручки

Герой нашей постоянной рубрики – один из тех, кто успешно реализует себя как в печатном СМИ, так и в интернет-пространстве. Ну а в свободное время он гоняет в футбол и спит. Сегодняшний гость «Нерабочего настроения» – главный редактор газеты «Совет директоров» и руководитель информационного агентства «МедиаРязань» Алексей Иванов.

«Первый гонорар потратил быстро»

– Алексей Владимирович, насколько я знаю, свой путь в журналистику Вы начали еще в конце 80-х?

– В 1987 году я пришел в редакцию «Рязанского комсомольца». Моими кураторами были молодые журналистки Татьяна Гусева, ныне президент Рязанской торгово-промышленной палаты, и небезызвестная Татьяна Веселкина (в 2005-2008 гг. – сотрудник нашего издания – прим ред.), ныне работающая в США. Вряд ли они меня, кстати, по тем временам помнят. Так вот, две мои заметки были опубликованы почти через месяц после того, как я их принес, причем изрядно отформатированные. Это на несколько лет отбило у меня вкус к газетной работе: журналистская романтика, обуревавшая сознание советского школьника в годы перестройки, никак не хотела увязываться с рутинной и неинтересной редакционной кухней.

– На что потратили первый гонорар?

– Я получил по почте пять с лишним рублей, быстро купил на них две аудиокассеты МК 60-1 с записями Modern Talking и сразу почувствовал себя взрослым.

– Когда вновь вернулись в журналистику?

– В 1997 году, когда в Рязани появилась редакция «Аргументов и фактов» под руководством Алексея Зубкова. Я тогда учился на литфаке, и в «АиФ» меня привел Андрей Воронцов. Не могу сказать, что очень нравилось и получалось. А в 1998 году случился кризис, и я ушел из медиасреды, как, впрочем, многие в те годы. Но в середине 1999 года с подачи моих друзей – Влада Назарова и Жени Зызина – я очутился в газете «Курс дела», которую, если кто помнит, организовал Вадим Михайлов. «Курс дела» прожил полгода. В начале 2000 года у меня было два варианта – вернуться в «АиФ» (правда, руководили им тогда уже Татьяна Гусева и Любовь Бараношник) или уйти в мало кому тогда известную газету «Совет директоров», главным редактором которой был Алексей Татаренков. Я выбрал второй вариант, и вскоре учредитель издания Роман Черняев предложил мне возглавить отдел информации. Ну а с 2003 года работаю главным редактором этого еженедельника.

– За эти годы «Совет директоров» укрепил свой имидж авторитетного делового издания, который не боится затрагивать острые вопросы общественной жизни. А для Вас как для редактора есть однозначно запретные темы?

– Каждый сам должен понимать, что можно себе позволять и до какой степени. Я, например, не стал бы делать репортажи с кладбища. Это же касается неподтвержденной информации: хотя соблазн запустить ее существует всегда, но любой факт всегда желательно чем-то прикрыть, легализовать. А если такой возможности нет, то лучше не дергаться. Понятно, что читателю выдается лишь часть информации, которая есть в распоряжении издания, редактора и журналиста.

«Бумага не умрет»

– 28 мая информагентство «МедиаРязань» отметило первый день рождения. Скажите, нынешний расцвет Интернета – это начало конца бумажных СМИ?

– Да нет. Многие уважаемые мной эксперты считают, что бумага не умрет, и приводят в пример западный опыт. Соглашусь с этим, но в России все несколько иначе. Бумажные СМИ не умрут, но будут меняться, искать новые формы, темы и подходы к читателю. Потому что Интернет все равно быстрее, чем печать и телевидение, к тому же с каждым годом он становится все более доступным и массовым. И все-таки бумажные СМИ не исчезнут, хотя бы потому, что их «не вырубишь топором». То есть журнал или газету можно взять в руки, полистать, почитать на кухне и/или перед сном, сложить в стопочку, сохранить на память и так далее.

– В самый разгар чемпионата мира не могу не спросить, какое место в Вашей жизни занимает футбол?

– Люблю футбол во всех проявлениях – и «живьем», и по телевизору, и в виде компьютерных игр. Что касается телетрансляций, то для меня это вообще чуть ли не единственное, что можно смотреть по российскому ТВ. Конечно, большой футбол давно стал частью шоу-бизнеса, но он еще не настолько предсказуем, как, например, современный кинематограф.

– Вы еще и киноман?

– Уже нет. Так получилось, что несколько лет я вел рубрику «Кинофонд» в «Совете директоров», и в один ужасный момент вдруг понял: для того чтобы написать рецензию на 99 из 100 современных фильмов, совершенно необязательно их смотреть. Иногда (не так чтобы часто) бывало, что писал рецензии, не смотря картину, при этом всегда попадал в фабулу. Жена, например, уже отказывается смотреть со мной кино, поскольку я заранее рассказываю ей, кто злодей, почему и кто его прикончит. Потому что большинство картин архетипично.

– Есть же и непредсказуемое артхаусное кино…

– И артхаус вполне предсказуем. Если традиционное кино руководствуется маркетинговыми принципами, то есть никто (ну почти никто) не будет убивать главного героя при бюджете фильма в 100-200 миллионов долларов, то насчет артхаусного зачастую можно с закрытыми глазами сказать, что все будет наоборот.

– И все-таки вернемся к Вашим взаимоотношениям с футболом.

– Ну какие это взаимоотношения? Как очень многие, в детстве (до 4 класса) ходил в футбольную секцию, гонял мяч во дворе. Но потом меня отвели на плавание, и я попал в специализированный спортивный класс 16-й рязанской школы, в котором благополучно проучился до 8 класса. Так что серьезно я занимался не футболом, а плаванием – у тренера Вячеслава Кондольского. Хотя довольно часто жалел, потому что мне по душе все-таки больше командные виды спорта. За четыре года занятий плаванием (дважды в день), похоже, я наплавался на всю оставшуюся жизнь – в бассейне не был с 1989 года. Хотя считаю, что плавание дало гораздо больше, чем мне самому кажется. Например, научило терпению… А вот в футбол и дыр-дыр играю до сих пор. У нас есть группа товарищей, человек тридцать, и дважды в неделю мы самозабвенно гоняем пятнистого по «Спартаку».

– Не буду спрашивать Вас о победителе нынешнего мундиаля. Но все-таки, Ваш вариант четверки полуфиналистов?

– У нас в стране все разбираются в политике и в футболе (улыбается). Не видя сетки турнира, попробую предположить, что туда должны попасть Бразилия, Испания, Германия и Аргентина.

«Учился долго и плохо»

– После окончания школы Вам трудно было определиться с вузом?

– После 8 класса я ушел в так называемый гуманитарный класс под руководством Риммы Михайловны Ярославцевой. Были, кстати, и другие варианты – обычный и математический. Обычный никуда бы не делся, а в математическом мне было бы слишком тяжело после спорткласса. Если честно, то к спортфаку душа как-то совсем не лежала, и литфак оказался единственным факультетом, куда мне было по силам поступить с моим спортивным прошлым, поскольку литературу и русский оказалось не так трудно подтянуть в режиме самообразования. В итоге начитался книжек и с грехом пополам поступил в пединститут. Впрочем, там я учился долго и плохо. А уж о том, чтобы после него работать учителем русского языка и литературы, вообще никогда не думал.

– Вы – человек публичный, не раз бравший интервью у многих совершенно разных по взглядам и духу людей. Какие встречи были для Вас наиболее запоминающимися?

– Для меня нет черных и белых фигур, каждый человек интересен. Я бы не стал выделять какую-то персону, так как всегда стремлюсь с уважением относиться к любому собеседнику, вне зависимости от того, нравятся ли мне его общественно-политические взгляды и жизненная позиция.

– После прозвучавшей в начале нашей беседы оглушительной критики традиционного и артхаусного направления в кино хочется узнать, что же все-таки Вам близко в важнейшем из искусств?

– Я не поклонник современного российского кино и вообще не люблю фильмы и режиссеров, которые по тысячному кругу и не слишком талантливо навязывают зрителю банальные идеи, даже не задумываясь над тем, как это выглядит (например, вторые «Утомленные солнцем» и оба «Обитаемых острова»). Ну а некоторые просто наглеют в попутном продвижении каких-то брендов (например, вторая «Ирония судьбы»). Так что я принципиально не принимаю творчество Никиты Михалкова, Федора Бондарчука и Тимура Бекмамбетова. В этой связи мне больше импонируют фильмы а-ля «Аватар», где честная коммерческая составляющая сочетается с приличной упаковкой. Приходится признать, что именно поэтому Голливуд – это, по сути, самое мощное мировое СМИ. Что касается меня, то я обожаю пародии Дэвида Цукера, такие как «Совершенно секретно», «Аэроплан», «Голый пистолет», с их блестящей иронией и самокритикой. В России немало поклонников Цукера, однако снимают они почему-то отвратительные по качеству и юмору «Самые лучшие фильмы».

«Пристрастился к Dire Straits»

– Готовясь задать вопрос о музыкальных жанрах, чувствую, что сейчас от Вас серьезно достанется попсе…

– Почему же… Если современное отечественное кино я еще смотрю, хотя бы из принципа «врага надо знать в лицо», то на российскую эстраду сил, к счастью, просто не остается. Хотя музыку слушаю много и постоянно. Как дань детству, это евродиско 80-х. В 90-е благодаря своему однокласснику Диме Муругову пристрастился к группе Dire Straits и сольному творчеству ее лидера Марка Нопфлера, которого переслушиваю по сей день с упорством, достойным лучшего применения. Из того, что появилось в XXI веке, мне нравится Black Eyed Peas, хотя к их последнему альбому еще, честно говоря, не привык.

– А что с русским роком? Вы, как и многие маститые критики, считаете его давно почившим в бозе?

– Чтобы считать его почившим в бозе, надо признать, что он когда-то рождался. Шутка. В начале 90-х я имел самое непосредственное отношение к рок-музыке или как там ее назвать. Была такая группа «Глазное дно», в которой вокалировал небезызвестный в узких рязанских кругах Олег Паскаль. Я писал тексты и пытался выполнять (не слишком успешно) обязанности ударника. По-моему, «Глазное дно» – это достаточно заметное явление в Рязани начала 90-х. Что-то типа кометы – яркой, но быстро пропавшей.

– Сейчас в текстах «Глазного дна» кое-что подправили бы?

– Подправил бы.

– Есть желание возродить вашу группу?

– Когда мы встречаемся с Паскалем, то обнаруживаем желание хотя бы реконструировать то, что было. Впрочем, сейчас можно и не загоняться живым звуком, а сделать на компьютере ремиксы. Но когда и у кого дойдут до этого руки и дойдут ли вообще, я не знаю.

«Иногда надо перезагрузиться»

– Теперь традиционный блиц. Какого будущего Вы хотели бы для своего ребенка?

– Безопасного.

– Какие из зарубежных поездок Вам запомнились больше всего?

– Это очень легко – Швейцария. Это единственная страна дальнего зарубежья, которую я когда-либо посетил. Мне понравилось. Но меня поразил совершенно полярный по отношению к нашему менталитет швейцарских аборигенов. Они такие же, как мы, только наоборот.

– А для Вас существует само понятие отпуск?

– Конечно. Как понятие обязательно существует.

– В каком стиле выдержан интерьер Вашей квартиры?

– Все просто.

– Ваш фирменный способ снятия стресса?

– Стараюсь не доводить себя до того, чтобы его снимать. Иногда надо просто перезагрузиться.

– Есть ли у Вас сокровенная мечта?

– Хочу, чтобы Артанию (древнеславянское государство, предположительно существовавшее между Днепром и Волгой до VII века нашей эры – прим. ред.) нашли в Рязанской области (смеется), или, например, дожить до 21 декабря 2012 года, то есть до объявленного многими конца света. Ну а еще хочу, чтобы дочка не болела, а проекты, к которым имеешь непосредственное отношение, успешно развивались.

Беседовал Денис Абраков