Рукопись из Рязани

Я с волнением взял в руки папку с пожелтевшими машинописными листами. Казалось, они ещё сохраняют тепло рук Печёрского. На некоторых листах имелись его пометки. Это были откровения из дневника заключённого, которые он делал в лагере. И хранил потом всю жизнь. Может быть, только для того, чтобы эти строчки сегодня могли прочитать мы.

Правда о Собиборе
Я уже рассказывал об этом лагере смерти. Его построили в начале 1942 года по специальному приказу Гиммлера. Внешне он напоминал небольшое селение. Поблизости от главных ворот — железнодорожная станция. В лагере — три сектора. В первом — мастерские и бараки для узников-рабочих. Второй сектор — раздевалки для прибывших в эшелонах заключённых. Третий — «бани», в которых вместо воды подавался газ танкового двигателя. О том, что там происходило, — в рукописи Александра Печёрского.

«Кто хоть раз попадал в третий сектор, обратно не возвращался. Там находились свои узники, которые периодически (через каждые 10-15 дней) уничтожались, ибо люди не выдерживали и сходили с ума. Все без исключения заключённые этого сектора уничтожались».

Вокруг лагеря было четыре трёхметровых ограждения из колючей проволоки, наполненный водой ров и заминированная территория. Через каждые полсотни метров — вышки с пулемётами. Между проволочными заграждениями — вооружённая охрана. Постоянно в лагере — 15–20 эсэсовцев и примерно 120 охранников (вахманов). Ещё 120 человек из резерва охраны проживало недалеко от лагеря.

«Первый транспорт узников прибыл в Собибор 8 мая 1942 года. Из этого транспорта отобрали молодых здоровых мужчин, а остальных уничтожили. После в Собибор начали поступать эшелоны — не менее чем по две тысячи человек в каждом».

Поезда с узниками шли из оккупированных Польши, Чехословакии, Австрии, Франции, Голландии.

«Фабрика» смерти приступила к реализации гитлеровского плана уничтожения людей. Это была реализация программы «Рейнхард» — гитлеровской программы поголовного уничтожения еврейского населения Европы. По её окончанию подобные «программы» были уготованы полякам и славянам. Нужно было освобождать жизненное пространство для «Великой Германии». Вот они, заявления Гитлера: «Я отдал приказ без сожаления и жалости уничтожать мужчин, женщин и детей. Только так мы можем завоевать жизненное пространство. Польша будет обезлюжена и населена немцами! С Россией будет то же самое, что и с Польшей. Мы разгромим Советский Союз. Тогда грянет немецкое мировое господство». О механизме уничтожения людей Печёрский рассказывает во всех деталях.

«Когда прибывает очередной эшелон, быстро строятся на аппельплац узники: банно-прачечная команда, носильщики вещей, парикмахеры. От них начинается цикл смерти. Открываются запоры вагонов и выводят жертвы. Люди идут и не имеют понятия, что идут на смерть. Эти люди не знают правду, куда их привезли. Нет смысла её им говорить — всё равно не поверят. Они идут мимо уютных домов эсесовцев. Затем людям предлагают раздеться и пройти в баню. Женщинам стригут волосы. Потом голых людей направляют в газовые камеры».

После подачи газа и умерщвления людей, «бани» проветривались с помощью вентиляторов (фашисты предусмотрели всё). Потом команда рабочих выносила трупы. Некоторые из тел были сцеплены в предсмертных судорогах. «Дантисты» открывали рот каждого и выламывали золотые зубы. Трупы порой долго лежали на земле. Летом над ними летало множество мух. Над лагерем стоял смрад от разлагающихся тел.

«Эсэсовец Зигфрид Вольф подходил к голым ребятишкам, которых гнали в газовую камеру, раздавал им конфеты, гладил по головкам и говорил: «Будьте здоровы, дети. Всё будет хорошо!». Обершарфюрер Болендер имел собаку Барри и называл ее «менч», то есть человек. Когда он натравливал её на людей, то кричал собаке: «Человек, хватай собаку!». Болендер приучил своего пса бросаться на голых людей, которых потом пристреливал. В лагере убивали людей и оказывали почести собакам. Во время похорон немецкой собаки узникам приказали стоять по стойке смирно со снятыми шапками. Однажды пришёл транспорт в сильную жару. В вагонах было много мёртвых и раненых. Все были голыми. Так везли людей несколько суток. ...Бесчеловечность мучителей не знала границ. Эсесовцы вытащили из вагона старика и его сына. Сыну приказали повесить отца, за что ему обещали сохранить жизнь. Мужчина отказался. Были попытки спрятать маленьких детей в ворохах одежды и мусоре. Но эсэсовцы их находили. Полугодовалого ребёнка убили лопатами».

В то, что это могло быть, трудно поверить. Но воспоминания Печёрского не оставляют шансов на сомнения.

«Некоторые в бане шли к кранам за водой. Но с потолка через широкие металлические трубы медленно ползли тёмные, густые клубы газа, нагнетаемые танковым мотором. Отчаянный плач, крик детей сливались в один страшный вопль. Матери судорожно прижимали малышей к груди или, положив на пол, укрывали их своими телами, желая хоть на некоторое время отдалить их смерть».

Что чувствовали исполнители этих бесчеловечных акций?

«Мне приходилось видеть их лица после «работы», после того, как они удушили тысячи невинных женщин и детей. Какое геройство было на их лицах, сколько самодовольства! Как-то Френцель вывел из бараков группу больных рабочих. Среди них был голландец. Он шёл, шатаясь, едва держась на ногах. Жена голландца, узнав, что её больного мужа ведут на «фабрику смерти», не помня себя от ужаса, бледная как полотно, кинулась за колонной и, нагнав её, крикнула: «Изверги, вы уводите моего мужа на смерть, так берите же и мою жизнь». Она схватила мужа за руку и, не отрывая от него взгляда, пошла рядом с ним в колонне смертников».

Пламя Собибора было видно за много километров. Запах обгоревших трупов распространялся по округе. Из-за него было трудно дышать. Но палачи дышали нормально. Им, видимо, этот запах был приятен, он напоминал о проделанной «работе».

Побег из ада
Александр Печёрский — высокий статный лейтенант Красной Армии — попал в плен раненым. Немцы не сразу прояснили его еврейскую родословную. А когда выявили это обстоятельство, то отправили сначала в минское гетто, а потом в Собибор. Там его случайно оставили в живых, направив в рабочую команду. В первые же дни в лагере произошло то, что заставило всех заключённых зауважать советского офицера. Во время работ его подозвал комендант первого сектора Карл Френцель, заявив, что если за пять минут «русский зольдат» расколет топором огромный пень, то получит пачку сигарет и еду, а если нет, то будет избит плетьми.

Печёрский расколол. Но когда Френцель протянул ему сигареты и хлеб, он, измождённый и голодный, отказался от этого искушения, заявив, что сыт и лагерной пищи ему вполне хватает. Френцель мог застрелить его, отправить в газовую камеру. Но не сделал этого. Может быть, потому, что почувствовал силу духа этого человека. С той минуты Печерский стал для заключённых непререкаемым авторитетом. Это позволило ему за три недели сплотить вокруг себя лагерников из разных стран мира и вдохновить их на восстание. Для того, чтобы он мог перемещаться по лагерю и разговаривать с людьми, заключённые познакомили его с девушкой из Голландии по имени Люка. С виду он вроде бы общался с ней, но на самом деле обсуждал с рядом стоящими заключёнными детали побега. Перед побегом Люка подарила Александру самое дорогое что у нее было: рубашку убитого немцами отца. Восстание было намечено на 14 октября 1943 года. В лесах ещё была листва, которая позволяла в них укрываться. Да и комендант Собибора Франц Рейхслейтнер уехал в Германию — его обязанности исполнял унтерштурмфюрер Иоганн Нойман. У обречённых на смерть людей из оружия было несколько топоров и самодельных ножей. К четырём часам дня портные, сапожники и другие мастеровые первого сектора пригласили в свои мастерские большинство эсэсовцев, заказавших им пошить одежду и обувь. Что произошло дальше — в рукописи Александра Печёрского.

«Нойман прибыл в портняжную мастерскую на двадцать минут раньше срока. Нойман снял мундир и ремень с пистолетом в кобуре. К нему подошёл портной Юзеф и начал примерять костюм. Заключённый Шубаев схватил топор и со всего размаха ударил Ноймана обухом по голове. Его труп бросили под койку в мастерской и закидали вещами. Так появился первый пистолет. Ровно в четыре часа явился в сапожную мастерскую штурмфюрер Геттингер. Когда он сел примерять сапоги, Аркадий Вайспапир одним взмахом топора зарубил его. Десять минут пятого в сапожную зашёл штурмфюрер Грейшут. Он тут же был убит заключёнными Лернером. Уничтожили четырёх фашистов и во втором секторе».

Кабели связи и подачи электротока на заграждение к этому времени уже были повреждены. Автомобили немцев выведены из строя. Непунктуальность спасла Карла Френцеля. Он вовремя не пришёл осмотреть заказанный им шкаф и остался жив. На вышках и у ворот оставалась охрана из вахманов. Около пяти часов раздался сигнал к построению. Заключённые вышли на плац. И тут Печёрский крикнул: «Товарищи! К воротам!». Его слова заключённые стали повторять друг другу на идише, французском, чешском, польском и других языках. Заключённые бросились к центральным воротам и оружейному складу. Оставшиеся в живых немцы и часовые стали стрелять. Но толпа заключённых сметала их на своём пути. Заключённые рвали проволочное заграждение, бежали по минному полю. Многие из них подрывались, и по их телам бежали другие. Печерский вспоминает: «По плану, надо было на минное поле бросать камни, доски, чтобы обезопасить его, но в суматохе этого никто не делал. Вокруг был сплошной ад: стрельба, взрывы гранат и мин, пулемётный огонь».

Они бежали из ада, «от страшного запаха горящих человеческих тел». Первоначально спаслось около 300 заключённых. Они прорывались группами в разных направлениях. В группе Печёрского были самые преданные ему люди, среди них и Алексей Вайцен. Они шли через территорию Польши к своим. Они шли, чтобы вновь воевать с фашистами в рядах Красной Армии. Их пытались выследить с немецких самолётов. Их искали полицаи и немецкие войска. Их выдавало немцам местное население. Большинство из бежавших погибло, в том числе и Люка. Через несколько дней после восстания немцы по приказу Гиммлера убили всех заключённых, которые не стали участвовать в побеге, снесли бараки, вырыли столбы, сняли колючую проволоку и перепахали землю, пропитанную кровью людей. По немецким документам, на этой земле погибло 250 тысяч человек. По подсчётам, сделанным Александром Печёрским и его товарищами, — гораздо больше — более полумиллиона. …Вопреки всему, группа Печёрского смогла дойти до Буга, переправиться на территорию Белоруссии и влиться в партизанские отряды Брестского соединения. Алексей Вайцен вошёл в отряд имени Фрунзе, а Печёрский — в отряд имени Щорса. Они сражались в партизанах до самого соединения их отрядов с частями Красной Армии.

Ему изменила Родина
Но как только партизаны соединились с частями Красной Армии, Александр Печёрский был направлен компетентными органами в фильтрационный лагерь, а потом в 15-й отдельный штурмовой стрелковый батальон. Это была разновидность штрафбата. Государство чего-то не смогло ему простить: то ли того, что он — офицер, попал в плен, то ли ещё чего. Выжить в штурмовом батальоне шансов было мало. Но он выжил. В одном из боёв в августе 1944 года его тяжело ранило. И тогда появилась справка о том, что свою вину перед Родиной Александр Печёрский искупил кровью. Долгие месяцы он провёл в госпиталях. В одном из них он познакомился с медсестрой Ольгой Ивановной. После войны она стала его женой. Но хоть и окончилась война, до спокойной жизни и семейного счастья было далеко.

После войны его арестовали по подозрению в предательстве, ведь был у немцев — неважно в каком качестве. Арестовали заодно с братом — заместителем директора Ростовского театра музыкальной комедии. Брат в тюрьме умер, Печёрский не успел — его выпустили. Никаких данных о его сотрудничестве с врагом добыто не было. Но ещё долгие годы Печёрский не мог устроиться на работу. Чтобы не жить на иждивении жены, научился плести поделки и вышивать крестиком картины. Это были потрясающие работы. Потом ему разрешили выступать с воспоминаниями. Его стали приглашать в школы и на предприятия.

…Иван Демьянюк все эти годы безбедно жил на Западе. Снился ли ему лагерь смерти? Возвращала ли его туда память?

Суд над фашизмом
Через 20 лет после войны на месте Собибора воздвигли памятник Мученичества и Смерти: огромный курган диаметром 50 метров из костей и золы от сожжённых тел. Курган — на метровом цоколе с окошками. Через окошки видно его содержимое: останки уничтоженных людей — кости, волосы, зубные протезы. Чуть раньше, в 1962 году, Печёрский был приглашён в качестве свидетеля на судебный процесс над охранниками Собибора в Киев. Вот что он рассказывает о подсудимых.
«Я не мог смотреть на них спокойно, сколько трусости и ничтожества было на их лицах. Они — эти «герои» над беззащитными женщинами и детьми, дрожали за свои ничтожные жизни. Они потеряли человеческий облик и стали пособниками фашистских людоедов».

На этом процессе подсудимый бывший охранник Собибора Матвиенко на вопрос судьи «Кого вы убивали?» ответил: «Убивали детей, стариков, старух… Крик, шум, вой — жуткое дело, сейчас представить невозможно. Людей раздевали догола. А вахманы расстреливали их и толкали. И я стрелял. Сзади стояли обервахман (старший вахман) и немец — куда денешься?».

Вахманов у фашистов в охране Собибора было много. Старших вахманов — единицы. Такое звание присваивалось за особые заслуги. Как заявил Алексей Вайцен, подсудимый Иван Демьянюк в Собиборе служил старшим вахманом. Значит, у него были особые заслуги перед нацистами. Печёрский в своих воспоминаниях рассказывает, что заключённых водили в лес на заготовку древесины. Древесина нужна была и для строительства, и для сжигания трупов. Вайцен припоминает, что именно на заготовку дров старший вахман Иван Демьянюк и водил заключённых. И на момент восстания Демьянюк оказался в лесу. Может, поэтому и остался жив. В апреле 1963 года суд приговорил десятерых охранников лагеря Собибор к смертной казни. Ещё трое были приговорены к высшей мере наказания в 1965 году. Суды в Германии к палачам были более снисходительны. Те, кто был виновен в гибели десятков тысяч людей, получили по несколько лет тюрьмы, а некоторые и вообще были освобождены от наказания — не хватило улик. Мёртвым тяжело уличать живых.

Неизвестный герой
Узники Собибора из СССР немецким правосудием были заслушаны только через 40 лет после восстания — в 1984 году в Донецке на выездном заседании земельного суда города Хагена. Судьи считали, что советские военнопленные были в лагере всего 22 дня, после чего организовали восстание, и мало что могут рассказать по существу.

...Организовав и возглавив восстание узников Собибора, офицер Красной Армии Александр Печёрский совершил подвиг, аналогов которому в истории Второй мировой войны не было — это было единственное закончившееся победой восстание узников фашистских лагерей смерти. К сожалению, Родина забыла об этой победе. В память о подвиге Печёрского в США воздвигли стелу и сняли художественный фильм «Побег из Собибора». В Израиле его именем власти назвали улицу. В России в честь Александра Печёрского нет ничего.