Застройщик, влюблённый в спорт

Кузница топ-менеджеров
– Можно ли назвать Вас коренным рязанцем?
– Судите сами. Родился я в деревне Симоново Клепиковского района, расположенной в трех километрах от Тумы. Мой папа – военный, мама – учительница. Мы периодически меняли место жительства. Будучи дошкольником, я некоторое время жил с родителями в Германии, а когда мне исполнилось 6 лет, мы обосновались в Рязани.
– Какое у Вас самое яркое воспоминание детства?
– Если мы с Вами начали интервью с разговора о деревне, то я как сейчас помню вечер, свет керосиновой лампы, завывание вьюги и голос бабушки, которая рассказывает, что воют волки.
– Эти звери действительно водились в Ваших краях?
– Да, конечно. Бабушка меня не обманывала.

– В школьные годы Вы были скорее прилежным учеником или хулиганом?
– Я сменил несколько рязанских школ, учился в 3-й, 9-й, потом в 11-й. Случалось, прогуливал уроки, но в целом учился прилежно, а больше всего мне нравились математика и физика.
– Какие были главные забавы и игры у детей того времени?
– Мы играли в футбол, лапту, чижика, казаки-разбойники, прятки. Недалеко от Скорбященского кладбища был очень милый пятачок, где мы часто гоняли мяч.
– У этого района Рязани действительно особая энергетика?
– Возможно. Нередко я возвращался домой из школы через кладбище, бывало немного жутковато. Мой путь также пролегал мимо Скорбященской церкви и находившейся рядом старообрядческой. Оба храма не закрывались и в советское время. В наше время в голенчинских оврагах не было построек, и часто мы катались там на лыжах, санках, играли в хоккей на ручье.

– Почему изначально выбрали именно профессию радиоинженера?
– Все не так просто. С детства я активно занимался плаванием. Участвовал в соревнованиях, стремился выйти на хороший профессиональный уровень. Я и еще двое моих друзей собирались поступать в институт физкультуры в городе Волжский. Но планы у ребят изменились, и я не захотел жить один в чужом городе. В результате из всех рязанских вузов выбрал радиоинститут, который очень много дал мне для дальнейшего развития как в личном, так и в профессиональном плане. Там нас учили думать и много работать. После института специалисты выходили хорошо подготовленными к реальной жизни. Когда я работал на Рязанском научно-производственном предприятии (РПТП), где были собраны ведущие специалисты со всего Союза, отмечалось, что уровень подготовки рязанских инженеров был сопоставим с выпускниками знаменитой «бауманки» и МГУ.

Миссия особой секретности
– А что определило Ваш трудовой путь по окончании радиоинститута?
– В конце учебы я был вынужден перейти на вечернее отделение, так как на третьем курсе женился. Вскоре родился ребенок, и нужно было содержать семью. Фактически учебу я совмещал с работой, и после защиты диплома, в отличие от большинства выпускников, уже обладал определенным производственным опытом.
– В то время на многих предприятиях инженеры зарабатывали меньше рабочих. С чем, на Ваш взгляд, это было связано?
– Инженер с определенным стажем зарабатывал 120 рублей, рабочие – порою в 2-3 раза больше. Но я считал, что это в порядке вещей, и испытывал удовлетворение от своей работы, ведь инженер – это не просто исполнитель, это творец. Тем более я занимался разработкой новых приборов, доводя их до серийного внедрения.

– Такое явление, как заводской спорт, не отдавало формализмом?
– Вовсе нет. Это достойное проведение досуга, сплочение коллектива, хороший способ снять стрессы и возможность поддерживать хорошую физическую форму.
– Почему Вы вынуждены были уйти с РПЗ в РПТП?
– Нужно было решать жилищный вопрос, а тогда я не видел ясных перспектив, ведь наш завод в середине 70-х не вел жилищного строительства. Если бы я подождал 2-3 года, квартиру, конечно, получил бы. Но сменить квартиру хотелось как можно скорее, так как мы вчетвером (жена, двое детей и я) жили в «однушке» на углу улиц Пушкина и Ленинского комсомола. Квартира была угловая и сырая из-за находившегося под нами подвала. В 1977 году я перешел в РПТП и вместе с семьей уехал в командировку на Север в город Печору, где участвовал в строительстве радиолокационной станции. Возведение этого объекта шло 6 лет.

– А какими были жилищные условия в Печоре?
– Не слишком привлекательными. Но работа была поставлена так, что каждые три месяца мы на неделю приезжали в Рязань, и через некоторое время нам удалось обменять нашу однокомнатную квартиру на двухкомнатную с доплатой.
– Чем конкретно Вы занимались в Печоре?
– В моем ведении была наладка систем управления. Представьте себе огромное сооружение высотой 100 метров (19 этажей), буквально напичканное электронным оборудованием, и вся эта электроника должна согласованно работать: принимать, обрабатывать радиолокационные сигналы и выдавать на КП под Москвой всю воздушно-космическую обстановку на территории СССР. Главной задачей таких станций, как Печорская, было раннее предупреждение о ракетном нападении.

– В 1983 году Вы возвратились в Рязань. Но общее направление Вашей профессиональной деятельности, насколько я понимаю, не изменилось?
– В РПТП мне еще не раз приходилось ездить на военные объекты. Речь не только об РЛС, но и системах ПВО вокруг Москвы. Мне довелось принять участие и в проектировании систем для корабля ССВ-33, который должен был выполнять разведывательные функции далеко за пределами СССР.
– Насколько жестким был контроль за Вашей работой со стороны партии и правительства?
– Люди из ЦК и профильных министерств ездили к нам регулярно. У оборонных объектов всегда был куратор из политбюро. Когда в 1987 году на комплекс ПВО в Софрино приезжал Горбачев, я был им просто очарован. Прежде всего – его либеральным стилем общения, открытостью. Обидно, что через несколько лет он не оправдал надежд большинства жителей СССР. Отмечу, что партийное начальство практически не вмешивалось в нашу работу.

Неожиданное предложение
– Как на Вашу карьеру повлияли изменения в экономике, связанные с Перестройкой?
– С начала 90-х годов, когда стал разваливаться военно-промышленный комплекс, я пробовал заниматься предпринимательством, созданием кооперативов, частных предприятий. До 1995 года я занимался торгово-закупочной деятельностью, но не получал от этого должного удовлетворения. Я производственник, а не торговец.
– Как Вы пришли в строительную отрасль?
– Когда мои друзья добились разрешения на комплексную застройку 41-го квартала, ограниченного улицами Праволыбедская, Горького и Радищева, мне поступило предложение возглавить вновь создаваемую строительную компанию. Одним из тех, кто привлек меня на совершенно новое поприще, был Александр Павлович Шевырев – известный предприниматель, депутат Рязанской областной Думы нескольких созывов. На первом же собрании коллектива я пояснил своим сотрудникам, что не являюсь профессиональным строителем, но имею большой опыт организационно-хозяйственной работы. Слово «менеджер» тогда еще не вошло в обиход. Именно благодаря сплоченной команде нам удалось реализовать немало значимых проектов, а я получил бесценные знания и опыт в области строительства.
– Комплексная застройка большого квартала во времена неплатежей и бартерных расчетов – рискованное дело.
– У нас была серьезная инвестиционная поддержка со стороны Центрального банка России, что очень помогло добиться поставленных целей. Через несколько лет наша организация стала работать на рынке не только как подрядчик, но и как заказчик-застройщик.

Заплыв на китовой акуле
– Теперь традиционная серия блиц-вопросов. Есть ли у Вас любимая книга, которую можно считать настольной? Каким литературным жанрам и авторам отдаете предпочтение?
– Художественную литературу в последнее время читаю редко. Среди настольных книг могу выделить две – «Мастер и Маргарита» Булгакова и труд Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей».
– На протяжении всей жизни Вы сохраняете верность активному отдыху?
– Да, среди моих увлечений – большой и настольный теннис, горные лыжи, дайвинг, плавание.
– Что стало импульсом для занятий теннисом и горными лыжами?
– Здесь сказалось влияние друзей. Потом я втянулся сам и приобщил домашних. Например, кататься на горных лыжах ездим всей семьей.
– А в чем прелесть дайвинга?
– Это другой мир, другая планета. Это надо ощутить хотя бы один раз.
– Самые запоминающиеся зарубежные поездки?
– Прошлым летом я побывал на Сейшельских островах и во время занятий дайвингом прокатился на 10-метровой китовой акуле. Она не опасна для человека. Во время одного из погружений я поймал ее за плавник, и вместе мы проплыли несколько десятков метров. А на Мальдивах мне довелось близко познакомиться с мантой – четырехметровым скатом.

Чемпион, умеющий прощать
– Вы не только хороший дайвер, но и титулованный пловец.
– Уже несколько лет участвую в чемпионатах России по плаванию среди ветеранов. Не раз выигрывал общероссийские первенства. На чемпионате мира в Гетеборге занял 12-е место из 65 (всего участвовало 5000 человек). Моя коронная дистанция – 200 метров. Обидно, что в России ветеранское движение пловцов развито очень слабо. На чемпионат России собирается всего 500 человек, а, например, в первенстве Германии участвует 3000 спортсменов.
– Вы неприхотливы в еде?
– Я не считаю себя гурманом. Из любимых блюд могу назвать борщ и домашние пельмени.
– Любимый безалкогольный напиток?
– Томатный сок.
– Что ближе из алкоголя?
– Виски. Предпочитаю купажированные сорта 12- и 18-летней выдержки.
– Вы – автолюбитель с большим стажем?
– За рулем я с 1972 года. Начинал со старенького москвича. Потом сменил несколько моделей «Жигулей», ездил на «Ниве» и грузовой «газели», а первую иномарку купил в 2003 году. С 2005 года управляю Toyota Land Cruiser Prado. Машине уже 6 лет, пробег 200 тысяч километров, но она по-прежнему в прекрасном состоянии.
– Вы жесткий руководитель?
– К сожалению, нет. Прощаю быстро.
– Есть ли у Вас какая-нибудь сокровенная мечта?
– Я искренне желаю здоровья и благополучия для внуков. В профессиональном плане хочу со временем передать бизнес надежному человеку с тем, чтобы можно было хотя бы на месяц уехать в теплые края, например, в Австралию.