Маково

Большинство же в ту пору владели так называемыми дачами: ими государство платило с XIII по XVI века за годы военной службы во благо страны. Так и протекал процесс выдвижения горожан поближе к дачам, потерять которые желания не возникало. И переселялись они порой целыми слободами в пяти/десяти километровом периметре от города. Назывались такие селения — выселки. Вместе с домами зачастую переезжали и храмы. Так росли сёла и деревни вокруг Михайлова.

Из слободы, где жили артиллеристы-пушкари, что размещалась в районе пересечения Таганки и Кузнечной улицы, возникло село Пушкари. Из Аферинской слободы — Виленки. Новопанское — из Пашенской и Луговой слобод. Исканцы и Лубянка — из Исканской слобод. Рачатники — из Прудской и Щетининской казачьих слобод. Стубле и Лобановские выселки — из Лещенской и Козловской слобод. Серебрянь — из Черкасской, а Стрелецкие выселки — из Стрелецко-Зарецкой слободы. Рассыльники же поселились в Бояринцево, ямщики направились в Рязань, а бобыли Михайловского мужского монастыря недолго думали и так назвали село — Бобыли. Таким образом некогда пашенные солдаты стали числиться государственными крестьянами, которые никогда не были «под помещиком». Жители таких сёл и поныне называют себя однодворцами, уповая на свою самобытность.

Только и помещик помещику рознь. Кого-то крестьяне любили искренне. Как, например, Павла Павловича фон Дервиза, который после Октябрьского переворота был предупреждён старожиловцами о приближающейся опасности. А можно вспомнить михайловского князя Леонида Гагарина: его издевательства над крестьянами, сходившие с рук, даже вошли в историю. Чего стоит только убийство князем Гагариным своего крепостного за недосмотр над щенком.

Не меньшей жестокостью прославился михайловский помещик Лев Измайлов, которому в уезде принадлежало семь сёл и деревень с двумя тысячами крепостных. Лев Дмитриевич был всегда готов помахать розгами. Вырвалась собака из своры на охоте — псаря драли арапником. Заметит щель в паркете — достанется столяру. За пятнышко грязи камердинеру всыпали 40 плетей. Провинившимся крепостным надевали на шею рогатку — железный ошейник весом до восьми килограммов, который запирался на замок. Наказание в таком хомуте могло продолжаться до года. Измайлова знавали далеко за пределами губернии. Именно его имел в виду Александр Грибоедов, когда писал «Горе от ума» про «Нестора негодяев знатных», который поменял своих верных слуг на дозорных собак. Этот случай произошёл с Грибоедовым, когда он гостил у своего друга Бегичева поблизости хитровщинской усадьбы Измайлова — в селе Жмурово Михайловского уезда, которое в наши дня зовётся Шанчерово. В Жмурово и рассказали писателю, как Измайлов поменял на четырёх щенят помещицу Щебякину, повара, конюха, камердинера и кучера. В Жмурово у помещика обитало до двухсот высокопородистых охотничьих собак.

В маковских же окрестностях похозяйничал известный ваятель государственных дел царского правительства граф Дмитрий Толстой. В 1870 году приглянулось ему местечко, с трёх сторон окружённое лесом. Имение Маково он посетил осенью и тут же облюбовал, потому как даже похоронить завещал себя именно здесь. И это при том, что Дмитрий Андреевич Толстой был довольно богатым помещиком, известным землевладельцем центральной полосы Российской империи. Ему принадлежало десять имений. В Михайловском уезде помимо Маково были ещё в его распоряжении Лесищи, Ерино, Окуньково, Завидовка и Серебрянь. Со временем Маково стало резиденцией землевладельца Толстого.

Совершив покупку, он тут же организовал строительные работы. Развернулось сооружение различных хозяйственных строений, домов для людей и скотины. Денег граф не жалел. В первый год владения он потратил до 19 тысяч рублей. В те годы подобную сумму можно было наварить за год, к примеру, на среднестатистическом пивоваренном заводике. Проживал барин не просто в доме, а почти во дворце — комнат там было 24, не считая, как говорили, величайшей библиотеки. Учению Толстой не противился, будучи бывшим обер-прокурором синода и начальником министерства народного образования. Только хоть и звалась та библиотека народной, пользовался ею один лишь граф, потому как грамотных в Маково было не сыскать.

На территории имения размещались теплицы, оранжереи, цветники и газоны. Для прогулок можно было выбрать из трёх цветущих в своё время садов или же берёзово-липовый парк. В имении выкопали каскад прудов — Красный (барский), Поповский, Кузнецкий и Таракановский. В прудах разводили, вероятно, карпа и ежедневно отправляли по железной дороге на Дворцовую набережную в Санкт-Петербург к столу хозяина имения. Дно прудов выложено было с одной стороны кафельной плиткой, а с другой — красным гранитом. Основал граф в селе Маково в 1874 году двухклассное училище Министерства народного просвещения.

При этом многие крестьяне в пользовании не имели ни кров, ни лошадей. Избы топились по-чёрному. У маковцев была причина считать, что такие бани теплее «белых». Но как замечает географ Тян-Шанский в «Полном описании нашего Отечества», чёрная топка очень вредно сказывалась на глазах крестьян, особенно на стариках, которые будучи иногда не в состоянии слезть с печи во время топки избы, лежали в самом густом пологе дыма. А, как известно, при открытой в избе двери, самая густота скапливается под потолком. Оттого они нередко преждевременно слепли.

К прочему у Толстого в широкой практике была система штрафов, спаивание крестьян и рабочих водкой. Утерял уздечку или палицу — с тебя рубль. Штрафы назначались за потраву озимых, бестолковую охрану угодий графа и прочее. Организация питейного дела была на уровне. Кабак в селе Толстой сдавал за 425 рублей в год. С мая 1884-го по май 1885 года крестьянам и рабочим выдали на водку 187 рублей с копейками. Подобное благодушное угощение, вероятнее всего, принимать нужно не иначе как за особую систему дешёвого найма рабочей силы. Граф Толстой давал крестьянам часть денег вперёд, за что они должны были убрать до восьмидесяти десятин овса и картофеля.

К слову, хлеб продавался куда дороже рыночной цены. Крестьянам запрещалось брать воду из графских колодцев, ходить в лес за ягодами, орехами, вениками и грибами. Правда, каким образом отслеживал граф нарушения, так и не ясно, ведь Толстой отгородился от крестьян высокой кирпичной стеной, а в охране работала группа вооружённых черкесов. Неудивительно, что граф противился отмене крепостного права, причём рьяно. За свою записку по данному вопросу он получил личный выговор от Александра II.

Перед революцией граф продал имение еринскому заводчику Ганкину, где тот создал подсобное хозяйство. В Маково выращивали разного рода пропитание, чтобы кормить рабочих с цементного завода под Михайловом. Сейчас время замело почти все следы графского имения. В наши дни, если углубиться по грунтовке от маковского храма через трассу налево, то можно набрести на пруд и развалины старинных построек. Древностью здесь так и тянет — всё поросло бурьяном и настолько запущено, что местные, очевидно, даже не устраивают в этих руинах посиделки.