Как рязанец Сталинград защищал

Конечно, в десант
Решение идти воевать с немцами 17-летний комсомольский вожак совхоза близ Елатьмы Костя Гришанов принял сразу же в июле 1941 года и, конечно же, добровольно. Поначалу в военкомате его развернули — молод еще. Но спустя месяц просьбу удовлетворили. Хорошо тренированному пареньку предложили десантные войска.
— Меня это тоже очень заинтересовало, и я ухватился за предложение, — вспоминает Константин Сергеевич.

Через неделю касимовский паренек получил повестку. Дальше — учебка в Энгельсе (Саратовская область). С августа по декабрь — пять месяцев плотной подготовки. В теории — прыжки с парашютом. На практике — физическая закалка, умение эффективно применять кинжал, финку, клинок, удары в такие места, чтобы сразу же ошеломить своего противника. В общем, ребят готовили для действий не на фронте, а в тылу.

Сразу — в «смертники»
В Раменское под Москву Константина Гришанова в составе 214-й воздушно-десантной бригады 4-го военно-воздушного корпуса перебросили 19 декабря 1941 года. Перед отправкой к линии фронта решили провести для бойцов тренировочные прыжки. Не получилось. После того как два десантника на глазах у товарищей в 30-градусный мороз разбились из-за непросушенных, а потому и неоткрывшихся парашютов, учения свернули. В результате под Калугу батальон прибыл без прыжковой практики.

— Высадили наш батальон в количестве 640 человек и спрашивают: кто готов выполнить боевую задачу прямо сейчас, — объясняет рязанский ветеран. — В результате из откликнувшихся на призыв 60 человек отобрали группу в 25 бойцов. Командир корпуса генерал Левашов открыто нам и говорит: вы ребята — «смертники». Немцы отступают от Калуги на Запад. Ваши задачи: уничтожить как можно больше сил противника и техники, взрывать мосты и железнодорожные пути, громить малые штабы (батальонов, полков и забирать оттуда всю секретную документацию), оказывать посильную помощь местному населению, возвращать угнанные обозы со скотом и разбираться со старостами.

В результате не нюхавший пороху 17-летний боец Костя Гришанов, ни разу не прыгавший с парашютом, получил боевое крещение 2 января 1942 года, когда его вместе с товарищами бросили прямо на немцев в село Варварино на Смоленщине. Причем бросили, вопреки распространенной практике, днем. Итог: 8-9 — сразу же попали на штыки, а остальным, кто помельче, повезло — отнесло в лесочек. Плюс грузовой мешок с лыжами отнесло далеко в сторону, и оставшейся в живых диверсионной группе пришлось 8 км идти вглубь леса по пояс в снегу. Однако и результаты, достигнутые ею в немецком тылу, стоили свеч: два взорванных моста, два пущенных под откос состава, сотни, а то и тысячи убитых немцев, три уничтоженных штаба, 18 взорванных железнодорожных путей, два случая спасения детей, приготовленных фашистами к сожжению.
— Вспоминаю случай, как немцы 30 с лишним человек на пяти лошадях приехали скот у крестьян отбирать, — говорит рязанский разведчик. — Мы их обезвредили, а потом народ кинулся их раненых добивать кто чем — топорами, мотыгами, вилами, лопатами. Вот какая была ненависть к фашистам.

Самогонку на мыло
А вот связи с Большой землей у группы не было. Так что все необходимое для жизни и продолжения «партизанской» войны приходилось отбирать у неприятеля.
— Мы всего лишь один раз за эти пять зимних месяцев, проведенных в тылу врага, ночевали под крышей, — рассказывает Константин Сергеевич. — И не болели — вот так организм сражался и держался.

Кстати, вот эта партизанщина чуть не стоила изрядно поредевшему отряду жизни. Когда в конце апреля 1942 года оставшиеся в живых пять десантников в районе Торжка перешли линию фронта и вернулись к своим, их, одетых в немецкую форму, вооруженных немецкими автоматами и, понятное дело, без документов, поначалу приняли либо за врагов, либо за предателей. В условиях военного времени это могло запросто обернуться расстрелом.

К счастью, до этого не дошло. Спустя несколько дней из Москвы пришло разъяснение: да, такую-то диверсионно-разведывательную группу «смертников» действительно забрасывали в тыл врага. Два дня они провели в фильтрационном пункте на Шаболовке, а потом их принял сам Михаил Калинин, и все вернувшиеся стали кавалерами орденов и новых званий: Константин Гришанов и его друг Семён Никишов из Путятинского района — ордена Красной Звезды и гвардии старшего сержанта. Вернувшись в Раменское, Константин Гришанов получил под командование отделение из 11 юнцов весеннего призыва. В мае-июле 1942 года опытные «смертники» в лесах Ивановской области обучали «желторотиков» премудростям войны в тылу.

На войне трагичное зачастую соседствует с комичным. Вызывают как-то Константина Гришанова к командиру батальона. Дают новый велосипед, пять кусков хозяйственного мыла и отправляют рано утром на базар в Тейково, чтобы у местных бабушек, используя все свои навыки разведчика и не попадаясь на глаза милиции, обменять средства гигиены на... самогон в пропорции один к одному — кусок на бутылку. Операция прошла успешно, но когда офицерский состав стал дегустировать привезенный продукт, оказалось, что в одной из бутылок — простая вода. Вот так провели опытного разведчика.
— Знаете, я тогда водку и не пробовал, — оправдывается Константин Сергеевич. — Что я — сопливый 18-летний паренек.

Белые голуби в небе
К стенам Сталинграда боевое соединение Константина Гришанова прибыло с измененным названием и статусом — 38-й Гвардейской пехотной дивизией.
— Это было ошибкой, — считает рязанский ветеран. — Десантников, которых готовили совершенно для других целей, послали в мясорубку. Нас, конечно, размолотили в пух и прах. Треть состава потеряли в первые две недели. Затем нас отвели в степь, где мы должны были выбивать немцев с высотки. А враг так окопался, что почти каждая из наших полутора десятков попыток выбить его оттуда заканчивалась гибелью половины состава.

Очередную такую атаку 28 августа 1942 года рязанский ветеран не забудет никогда. После того, как командира взвода убили, командир отделения Константин Гришанов принял командование на себя. Следующим на мину попал политрук роты, и, пытаясь его спасти, наш земляк принял на себя две автоматные очереди неприятеля. Вторая, ставшая роковой, перебила две кости на правой ноге.
— Стал терять силы и вдруг гляжу — белые голуби надо мной, — вспоминает Константин Сергеевич. — Машут крыльями на одном месте, и кажется, что этот ветерок поднимает меня над землей. И уже не больно, а так приятно.

Помощь подоспела к вечеру, и снова смерть оказалась рядом. Два солдата, несшие раненого по дну оврага, подорвались на мине.

Домой — на протезе
Известие о победе под Сталинградом 2 февраля 1943 года Константин Гришанов встретил в госпитале в Казани, в котором провел девять месяцев и перенес четыре операции. До этого был госпиталь под Сталинградом в Камышине, где врачи семь дней боролись за его правую ногу, но из-за опасности гангрены были вынуждены ее отрезать.

Домой, в Елатьму, Константин Гришанов прибыл 13 мая 1943 года кавалером двух боевых орденов (второй — Отечественной войны 1-й степени он получил за Сталинградскую битву) на протезе персональным пенсионером республиканского значения с пожизненной пенсией в 25 рублей. Женился на любимой девушке Анастасии, с которой перед уходом на фронт они дали друг другу клятву ждать и вернуться в любом состоянии, а затем прожили вместе 61 год. Воспитали трех детей и восемь внуков и правнуков. Потом были десятки лет на партийной и советской работе и уход на пенсию в 1986 году.

— А знаете, я до 50 лет ходил без тросточки, — заканчивает беседу Константин Сергеевич Гришанов, участник Сталинградской битвы. — Там ведь со мной в казанском госпитале лежали бойцы без обеих рук или ног, так что мне грех жаловаться.