Снежная недвижимость Анатолия Бирюкова

Немногие профессиональные спортсмены и тем более любители зимних дисциплин могут похвастаться тем, что имеют свою именную лыжню. Сегодняшний гость «Нерабочего настроения» Анатолий Бирюков, легендарный рязанский стайер, мастер спорта международного класса, — приятное исключение. В нынешнем году уже в 19-й раз прошли традиционные соревнования «Лыжня Бирюкова». Подобной стабильностью не могут похвастаться даже более крупные турниры.

— Анатолий Егорович, как обзавелись собственной лыжней?
— Можно сказать, я сам ее и создал. Все начиналось еще в 1987 году, когда я потихоньку начал делать просеки, в результате чего проявились контуры лыжной трассы в районе Скорбященского мемориала. Затем с ветераном лыжного спорта Владимиром Петровичем Афанасьевым мы начали ходатайствовать, чтобы нам официально разрешили ее использование, и тогдашний мэр города Павел Дмитриевич Маматов пошел нам навстречу. Затем на средства частного бизнеса (инвестором выступила компания «Стройпромсервис» — прим. ред.) была построена лыжероллерная трасса, которая служит и по сей день.

В 2001 году состоялось открытие трассы, а лыжные соревнования ведут свой отсчет еще с середины с 90-х годов, когда из-за отсутствия финансирования отменялись даже официальные старты. Как раз в то время работник городского спорткомитета Вячеслав Викторович Трушин и предложил провести соревнования «Лыжня Бирюкова». Сначала я был против, но он привел железные аргументы: «Но, во-первых, ты же ее сделал, во-вторых, сам же состязания и проводишь».

Задатки победителя
— В следующем году соревнования пройдут уже в 20-й раз. И что, не было пропусков?
— Ни разу. Правда, случались переносы. Бывало и так, что за пару дней до старта либо снег таял, либо трещали такие морозы, что носа не высунешь. Но в намеченный день, словно Божья благодать сходила, все проходило в лучшем виде. В этом году за два дня был лед, соревнования находились под угрозой срыва, но у меня было хорошее предчувствие, которое полностью оправдалось: выпало много снега и все прошло в лучшем виде.

— Анатолий Егорович, а почему увлеклись именно лыжами?
— Я вырос в деревне, где большого выбора и не было. Поначалу мне просто нравилось кататься с горок, потом, как снег выпадет, стал гонять на них в школу, каждый день пять километров туда, пять обратно. И тренировка, и экономия времени. Затем появилась возможность участвовать в районных соревнованиях. Как-то, помню, добирались в Захарово на открытом грузовике, закопались в солому, чтобы совсем не окоченеть, так потом еще целый час отогревались.

— А с чего начался ваш путь в национальную сборную страны?
— После поступления в Рязанский станкостроительный техникум я записался в лыжную секцию ДСО «Локомотив», а моим тренером на долгие годы стал Станислав Федорович Рыбалкин. Он сыграл главную роль в моей спортивной судьбе. Кроме внедрения передового по тем временам тренировочного процесса, он начал прививать мне качества победителя. Наставник подсовывал книжки из серии «Спорт и личность», в которых известные спортсмены делились опытом своего восхождения на Олимп. Их опыт преодоления себя здорово подстегивал в работе.

— А когда возникло желание добиться чего-то серьезного?
— Я всегда оставался реалистом, наполеоновских планов никогда не строил. Сначала для меня было важно стать лучшим в техникуме, затем в области. Уже в 19 лет стал мастером спорта. Произошло это под Тулой, куда отправились я и мой друг Анатолий Лушин. Мы заранее опробовали трассу, что нам и помогло — из рязанцев только мы вдвоем уложились в нормативы.

Мазь в обмен на… водку
— В те времена у лучших спортсменов страны была привилегия, недоступная для большинства простых смертных, — поездки за рубеж.
— Впервые за границей я побывал в 1972 году. В составе второй сборной страны мы отправились в шведский Остерсунд для участия в представительных соревнованиях, наподобие нынешних этапов Кубка мира. Там я довольно-таки хорошо выступил, среди своих оказался лучшим. И наш тренер отправил меня к знаменитому шведскому физиологу Астронгу, который занимался проблемами тренировок в условиях среднегорья. После проведенного эксперимента он сравнил мои данные с лучшими образцами и сделал заключение: «Этот ученик должен быть в составе сборной уже на следующем чемпионате мира». И как напророчил! А еще в нашей команде выступала Любовь Нечаева, моя будущая жена.

— Ну и какое впечатление на вас произвела одна из самых развитых стран капиталистического мира?
— Нам сразу выдали суточные — по семь крон на питание, но нужно было сэкономить, чтобы купить какие-то лыжные вещи. Мне нужны были эластичные гетры. Еще на ботинки надевались так называемые тонкие галоши, чтобы ноги не мокли. Я все это купил, поэтому приходилось во многом себе отказывать. Дешевыми были только фрукты, например, бананы. Вот мы на них и налегали, а хлеб стоил очень дорого. В Остерсунде жили неделю, так все оголодали, я килограмма три, наверное, потерял.

— На какие только ухищрения не шел советский человек, чтобы не возвратиться домой с пустыми руками…
— Мы в этом смысле не были исключением. В качестве конвертируемой валюты тогда шла наша водка. Допустим, разрешалось провезти одну бутылку крепкого алкоголя, но все старались больше. Таможенники об этом знали, но к лыжникам относились хорошо и на эти нарушения закрывали глаза. Берут баул, а там буль-буль-буль, переворачивают, опять буль-буль-буль. «Ладно, езжайте…» Мы отправлялись по адресам, по эстафете переданным нашими предшественниками, и в частных магазинчиках за бутылку водки получали десять банок отличной лыжной мази. Для нас это был целый капитал, ведь в Союзе такая баночка стоила десять рублей. Как тогда было принято, нас контролировал сотрудник известного ведомства, а дома у меня был свой «специалист», который и провожал, и встречал из поездок.

Королевская гонка
— Анатолий Егорович, со Швецией у вас связано немало приятных воспоминаний: Вы были участником Королевской 90-километровой гонки, которая считается одной из самых престижных в мире.
— Да, в «Васалоппет» я занял довольно высокое место — девятое. Мог бы выступить и лучше, но получилось так, что мы едва не опоздали к старту, не успели даже лыжи намазать. Разместили нас примерно в тридцати километрах от поселка Селен, говорят, за час доберетесь, но мы угодили в пробку. Последний километр пришлось преодолевать бегом по пояс в снегу, я там чуть ногу не сломал. Едва успели зарегистрироваться, встать на свое место, как пушка выстрелила. Тридцать километров шел без питья. Лишь когда я выехал к дороге, началось сопровождение нашей делегации: через каждые десять километров подкармливали. А шведы некрасиво себя вели: сами попьют где-нибудь за километр и потом несутся мимо питательного пункта и… руками стаканчики сбивают, чтобы иностранцам не достались.

— Усилия не прошли даром?
— По итогам гонки награждались порядка ста человек, а десять лучших считались призерами. Мне вручили медаль, кинокамеру Canon, покрывало и в качестве сувенира — расписного коня. Но он весил, наверное, килограммов 20, поэтому я его не повез, подарил ребятам из гимназии.

— Анатолий Егорович, в составе сборной вы вели подготовку к Олимпийским играм-76, но в Инсбрук так и не попали.
— Так получилось, что в самый ответственный момент я серьезно заболел. Свою негативную роль тогда сыграли наши рязанские условия. И сейчас лыжники простывают из-за того, что по-прежнему нет теплых раздевалок. Ребята довольно хорошо выступали на местных соревнованиях, были и победители, и призеры во всех возрастах, а тут полкоманды слегло. Что касается меня, то к главным стартам четырехлетия я все же прикоснулся чуть больше года назад, когда принял участие в эстафете Олимпийского огня. Тогда в полной мере испытал и волнение, и ответственность, и то, что стал непосредственным участником чего-то очень значимого.

Иконостас собственными руками
— А нет ли у вас какого-то увлечения, как говорится, для души?
— Мне нравится делать различные поделки из пней, корней деревьев, а скульптуру лыжника, который спускается с горы, я сделал из липы. Дедушка по маминой линии был прекрасным мастером. Иконостас в церкви села Липки, которое расположено рядом с нашим, сделан его руками. В детстве я неплохо рисовал, даже собирался поступать в художественное училище, но слишком поздно узнал о том, что нужно предоставить свои работы, и на их изготовление времени уже не оставалось.

И коттедж я построил собственными руками, для чего освоил все необходимые профессии. В смутные 90-е годы за работу практически не платили, нас, бывало, просто отправляли в неоплачиваемый отпуск. Жизнь заставила: из тренеров мы организовали бригаду шабашников, как их тогда называли, и ездили по колхозам, строили финские дома. Так и выживали. Благодаря этому я не бросил любимое дело: на заработанные деньги мог и семью содержать, и бесплатно тренировать.

— С кем из соратников по сборной вы сошлись наиболее близко?
— С Сергеем Савельевым. С ним мы выступали еще за сборную профсоюзов. Поскольку он жил на Дальнем Востоке, между сборами останавливался у меня. Впоследствии он выиграл Олимпиаду, стал чемпионом мира, а во время перестройки оказался позабыт. Мы помогали ему как могли. Постоянно приходилось пересекаться со спортсменами Коми АССР, откуда родом моя супруга. Тогда за сборную выступали Раиса Сметанина, Василий Рочев, Анатолий Божуков.

После завершения моей карьеры наша дружба не прервалась: к нам в гости частенько заглядывали и Сметанина, и Кулакова, и Рочев. Кстати, его детей я сманил учиться в Рязанскую академию права и управления, которую окончили и Вася-младший, и Оля.

Очень хорошие отношения сложились с моим кумиром Вячеславом Ведениным, в прошлом году ездили к нему в гости в Тулу. Помню, как-то на сборах Вячеслав Петрович подзадорил нас: «Давайте острижемся наголо и будем бороды отращивать». Мы думали, что за 25 дней волосы успеют отрасти, потом так и ходили лысые чуть ли не до нового года.

— Ваша супруга также была сильной лыжницей. Сейчас Любовь Александровна не жалеет о том, что пришлось завершить спортивную карьеру в самом расцвете сил?
— Надеюсь, что нет, хотя в свое время она попадала в пятнадцать сильнейших на престижных гонках страны. Но в этом вопросе мы поступили предельно честно. Перед свадьбой договорились: кто из нас будет иметь более высокие результаты, тот и продолжит выступления. А так как в 1973 году я стал чемпионом СССР на дистанции 70 километров и серебряным призером на 50, то ей ничего не оставалось, как заняться обустройством семейного очага.

— А дочери не захотели продолжить спортивную династию?
— Отчего же, все они прошли через лыжный спорт, стали кандидатами в мастера спорта. Добиться большего Оле помешала болезнь; средняя, Лена, в подростковом возрасте была очень перспективная, она чуть-чуть не дотянула до мастера. Но решила полностью сосредоточиться на учебе, с золотой медалью окончила школу, с отличием — Академию права и управления, получила медаль «Лучшая из лучших». Младшая Люда тоже побеждала в областных соревнованиях, но дальше не пошла. А я не стал настаивать, потому что слишком хорошо знаю, скольким нужно пожертвовать, чтобы чего-то добиться.