Деловые итоги

— Владимир Валентинович, что на сегодняшний день представляет собой «Деловая Росси» в Рязанской области и чем она занимается?
— В региональное отделение входит 57 человек — это предприниматели среднего звена, это, конечно, не олигархи, но те, кто формирует экономику региона. В «Деловую Россию» они входят как физические лица. Региональное отделение выполняет две основные общественные функции — обобщение требований предпринимателей для создания нормальной среды развития экономики региона и защита от конкретных действий, направленных против предпринимателей и их бизнеса. В этой связи есть две основные категории воздействия — это контролирующие органы и монополисты, которые своими действиями могут ущемлять предпринимателей. Наши представители входят в 27 Общественных советов при разных федеральных, региональных и муниципальных органах, где находятся в курсе тех действий, которые предпринимаются. Общественные советы призваны системно влиять на развитие бизнес-среды. С этого года им отданы и контрольные функции. При этом, возвращаясь к сути деятельности общественной организации, не надо забывать, что ею представляется не интерес какого-то определённого бизнеса, не личный интерес отдельного предпринимателя, это консолидированное мнение бизнес-сообщества. Мы рассматриваем много вопросов и проблем, иногда вопрос блокируется по причине того, что не находит понимания у представителей других видов бизнеса, а иногда получает поддержку нашей организации — если вырабатывается консолидированная позиция, чаще всего это касается решения вопросов, которые важны для всех предпринимателей. Например, доступность коммунальных услуг (вода, стоки, электроэнергия, вывоз мусора) или вопросы налогообложения.

— Есть вопросы, которые так или иначе касаются всех предпринимателей. В частности, стоимость вывоза мусора…
— Конечно. Утилизация твёрдых бытовых отходов в Рязани выросла в три раза — это не может не затрагивать интересы бизнеса, особенно в период кризиса. И пускай теперь это не утилизация, а хранение, сути для предприятий это не меняет. Разумеется, общественная организация не может оставлять такие вопросы без внимания. То же самое касается и темы концессии Водоканала.

— Вам не нравятся условия концессии рязанского Водоканала?
— Мы не совсем понимаем её необходимость. Любой предприниматель понимает, что частник не будет работать без перспективы прибыли. Моё мнение — муниципальные предприятия не должны работать ради прибыли, норма тарифов там должна соответствовать себестоимости.

— Может, муниципальное предприятие не должно иметь своей целью прибыль, но не должно же оно планово работать в убыток?
— Так нужно сделать муниципальное предприятие эффективным. Причём тут концессия?

— Чего боится бизнес в результате концессии?
— Самой по себе концессии бизнес не боится, эта тема прогрессивная. Но не в случае монополии, а водоснабжение и водоотведение — это монополия. В другом месте воды не возьмёшь, только в Водоканале. Поэтому нужно правильно и умно проработать все условия, на которых предоставляется концессия. Нас беспокоит, что условия не прописываются окончательно, в конце концов, у города должна быть возможность безболезненно выйти из концессионного соглашения, если обязательства не выполняются.

— Так имущество остаётся муниципальным, насколько известно.
— А как быть, например, с гипотетическим банкротством предприятия? Имеет ли право концессионер закладывать имущество, принадлежащее городу, в залог под кредит? Законы, конечно, в этой сфере меняются, но мой опыт как арбитражного управляющего говорит о том, что бывали случаи, когда в конкурсную массу включалось имущество, находящееся в хозяйственном пользовании, и это признавалось правомерным. Значит, имущество теоретически может быть выставлено на торги для удовлетворения прав кредиторов.

— Ну это крайние и теоретические последствия. А чего бизнес боится сейчас? Не хочется больше платить?
— В том числе. Концессионер будет зарабатывать с наших платежей, он в принципе должен с чего-то зарабатывать. Хотелось бы, чтобы платежи не оказались максимально возможными.

— Но тарифы формирует не концессионер.
— Но при этом тарифы для юридических лиц другие, и если для населения тарифы резко не поднимешь, потому что будет нежелательный резонанс, то для юрлиц — другое дело.

— И всё-таки, эффективность и прозрачность работы муниципальных предприятий всегда вызывала вопросы. В итоге оказывается, что денег на развитие тех же сетей никогда нет. В этом смысле концессия не предусматривает серых схем работы с потребителем, а значит, будут средства на развитие, что в конечном счёте в интересах потребителя.
— Мы не говорим, что концессия — это плохо, мы высказываем свои оправданные опасения, которые при неблагоприятном течении событий могут стать явью. Сломать уже существующее легко, а быстро создать механизм, работающий эффективнее прежнего, непросто. В конце концов, если известно про серые схемы, почему от них нельзя избавиться, не отдавая управление муниципальным предприятием частнику? Разве муниципальное предприятие не может идти в банк и кредитоваться для своей модернизации? Может. Только это надо делать правильно и прозрачно. Мы считаем, сегодня не та экономическая ситуация, чтобы переделывать существующую систему взаимоотношений монополий и бизнеса. Лично я за то, чтобы наладить деятельность муниципального предприятия, сделать её эффективной и правильной.

— Известно, что «Деловая Россия» в своё время на федеральном уровне выступила инициатором создания Агентства стратегических инициатив (АСИ). В чём смысл этой организации?
— АСИ призвано создавать среду для комфортного ведения бизнеса в стране. В каждом субъекте Российской Федерации был создан экспертный совет АСИ, в Рязанской области инициатором его создания тоже была «Деловая Россия», он начал свою работу два года назад, сначала его деятельность была неофициальной, потом экспертный совет был создан официально и в том виде проработал до июля ушедшего года, потом сменился председатель экспертного совета, но члены «Деловой России» входят в совет и продолжают работу.

— В 2015 году рязанский бизнес пережил несколько стрессов, наиболее шумной была история с увеличением так называемого коэффициента К2…
— Да. Это как раз тот пример, который доказывает значимость общественных институтов, направленных, в частности, на поддержку предпринимательства. Все понимают, что у тех же муниципальных властей много забот — проблемы бизнес-среды лишь их небольшая часть. Но для нас, равно как и других общественных организаций, призванных защищать интересы бизнес-сообщества, эти проблемы главные. Чиновники подчас не могут прочувствовать ту среду, которая складывается в бизнесе, поэтому иногда их решения не эквивалентны экономическому положению предпринимателей. В прошлом году весь российский бизнес начал испытывать кризисные явления — в связи с общей непростой экономической ситуацией. В этих условиях получить ещё и резкое повышение налоговой нагрузки — для многих предпринимателей это могло кончиться катастрофически. Однако в Рязани для некоторых предпринимателей увеличение коэффициента К2 произошло не на проценты, не в разы, а в сотни раз. Мы (и не только мы) посчитали это ненормальным, попросили город подойти более адекватно к существующей ситуации. К счастью, депутаты городской Думы прислушались, администрация подготовила новые условия, более адекватные, которые и вступают в силу. И хотя тогда эмоции подчас зашкаливали, процесс и результат урегулирования той проблемы подчёркивают, что компромисс можно найти всегда, было бы желание.

— Также в 2015 году много копий было сломано в вопросе изменения кадастровой стоимости недвижимости...
— Кадастровая стоимость объектов недвижимости даёт фундамент для налогообложения, это цифра, база, исходя из которой рассчитывают налоги. То есть для бизнеса это в конечном счёте обыкновенный рост налогов, как бы это ни называлось. Напомню, если раньше налоговой базой служила остаточная стоимость объекта (дома, офиса), то теперь это вновь пересчитанная так называемая кадастровая стоимость. Иными словами, пришёл оценщик и переоценил объект недвижимости — что-то оценили вниз, что-то вверх. Но так как заказчиком изменений выступало государство, а ему по понятным причинам нужно собирать больше налогов, то основная масса объектов была переоценена в большую сторону. К сожалению, зачастую увеличение оказалось не на проценты, а в разы. В Рязанской области за два месяца было переоценено порядка 46 тысяч объектов, понятно, что делалось это в подавляющем большинстве по бумагам, без выезда на объект. При этом парадоксальным образом пострадал именно тот бизнес, который существует в Рязани давно и давно владеет недвижимостью. По новым правилам кадастровая стоимость недвижимости выросла в несколько раз, при этом нигде не учитывается, что помещение уже старое, изношенное, на его содержание нужно больше средств, не всегда его местоположение определяет его стоимость. Более двухсот предпринимателей подали прошения о том, что у них объекты недвижимости были оценены неправильно. «Деловая Россия» на площадке Прио-Внешторгбанка в 2015 году провела два масштабных круглых стола между предпринимателями и регулирующими органами. В частности, детально разъяснялся механизм приведения кадастровой стоимости к рыночной — это законодательно допустимо. Если предприниматель доказывает в суде, что рыночная стоимость объекта ниже, чем кадастровая, то идёт пересчёт, и кадастровая стоимость корректируется, приравниваясь к так называемой рыночной. Понятно, что на это уходит время, средства предпринимателей, не все они юридически подкованы. Когда такие вопросы начали возникать массово, мы выступили посредниками. К счастью, в нашем регионе и налоговые, и регистрационные, и судебные органы готовы разговаривать, объяснять предпринимателям, что и как делать. На мой взгляд, это как раз в конечном счёте и создаёт нормальную среду в целом.

— Прошедший год был щедр на новеллы для предпринимателей. Появилась целая Корпорация развития малого и среднего бизнеса, которая была организована на федеральном уровне. Региональных отделения у этой корпорации пока нет?
— Дело в том, что каждом регионе уже существуют институты, которые выполняют подобные задачи. Например, фонды поддержки предпринимательства, Корпорации развития и так далее, — они есть и несут свои функции. Насколько хорошо несут? В разных регионах по-разному. Но к Корпорации развития малого и среднего бизнеса они не относятся. Цель её создания в том, чтобы создать одно окно, куда может прийти предприниматель, получать необходимую информацию, чтобы сделать развитие своего бизнеса проще, получить финансовую и/или организационную поддержку. Идея создания корпорации появилась из понимания того, что необходимо проводить единую политику по развитию малого и среднего бизнеса в регионах. Но до регионов корпорация пока ещё не дошла, думаю, это вопрос ближайшего времени.

— Что такое одно окно для малого бизнеса?
— Например, вы хотите делать сыр, для этого нужно оборудование, вы идёте в банк, просите кредит. Но у вас, например, нет залога. Как правило, банк требует двойной заклад, а если такого нет, поступает отказ. Особенно тяжело, как известно, на стартапах.

— То есть смысл в том, чтобы можно было прийти в банк с поддержкой этой корпорации?
— В том числе. Есть много других системных вопросов, которые ещё требуют урегулирования. К примеру, любой новый продукт — это какие-то инновации, какие-то другие потребительские свойства. Предприниматель потратился на это, у него есть патент, он провёл исследования. Но вся эта интеллектуальная собственность, которая выражается в чертежах на новое оборудование, технологиях, — банки её не берут, она не оценена. Но это несправедливо и неправильно. В станке, который банк берёт в залог, нужно видеть не только металл, из которого он сделан и который можно сдать в лом. Станок — это возможность производства продукта, который на рынке пользуется спросом. То есть просто станок и станок в бизнесе должны стоить соответственно, и залоговая цена на такой станок в бизнесе должна быть выше. Вот это надо как-то регламентировать.

— Насколько известно, в конце прошлого года вы разговаривали с руководителем Корпорации развития малого и среднего бизнеса Александром Браверманом о рязанском радиоэлектронном кластере.
— Александр Аронович был в декабре на региональном совете «Деловой России», где он сам поднял вопрос о поддержке бизнеса, говорил, что бизнес не может родиться на пустом месте. Я ему задал вопрос применительно к радиоэлектронному кластеру в Рязани. И действительно, Браверман подтвердил необходимость поддержки развития кластерных образований там, где они уже существуют, в частности, резервирования средств на финансовую поддержку кластеров. В Рязанской области, как известно, естественным образом сосуществуют различные по размеру предприятия, связанные с радиоэлектроникой. Только в одной Рязани мы насчитали 285 предприятий, которые официально работают в сфере в радиоэлектроники, из которых 5-6 — это крупные, остальные — средние и малые предприятия, их сотни. Треть регионального продукта создаётся именно этими предприятиями, они создают экономику Рязанской области.

— Как можно зарезервировать средства на развитие двухсот предприятий одновременно?
— Существует другой механизм. Александр Браверман предложил выявлять и поддерживать ядро кластера, которым должны стать средние и мелкие инновационные предприятия. Ядром кластера не может быть крупное предприятие. Если из малых и средних предприятий образуется такое ядро, за этим обнаруживаются общие для них элементы помощи, какие им нужны с точки зрения маркетинга, обеспечения сбыта, закупки материалов, которые им интересны, аренды оборудования. В результате затраты разбиваются для всех. Для этого создаётся технопарк, который, по уму, и будет держать, к примеру, оборудование, которое может потребоваться предприятиям, входящим в кластер. Технопарк также может обеспечивать мелкие предприятия бухгалтерской и юридической поддержкой, снижая таким образом дополнительную финансовую нагрузку для малого предприятия. То есть, по сути, это что-то вроде советских отраслевых НИИ, только уже в других экономических реалиях. Рязань, имея концентрацию в радиоэлектронной сфере, не должна упустить эту возможность. Корпорация развития малого и среднего бизнеса готова поддерживать подобные кластеры.

— В продолжение темы институтов защитников бизнеса. 2015 году в Рязанской области наконец-то появился бизнес-омбудсмен, третий по счёту, но первый, который официально получает зарплату, а не трудится на общественных началах.
— Кстати, «Деловая Россия» вместе с «Опорой России» в своё время также была инициатором появления в России института уполномоченных по правам предпринимателей, а бизнес-омбудсменом является выходец из «Деловой России» Борис Титов…

— Хотя рязанский уполномоченный работает относительно недавно, уже получается с ним как-то взаимодействовать? И как планируете строить работу с ним в дальнейшем?
— Планируем использовать его механизмы поддержки бизнеса. Конечно, пока есть некоторые организационные проблемы, но уже начинают поступать к нам запросы, мы приглашаем его на обсуждения различных проблем. Надеемся на сотрудничество, в конце концов, цели у нас одинаковые — защита, поддержка и развитие рязанского бизнеса.

— Что вы ждёте от наступившего года?
— Новых возможностей. Бизнес — это самая активная часть общества, которая создаёт экономическую основу для всех. Поэтому хотелось бы, чтобы нас слышали, слушали и прислушивались.