Главный капитал

Сын бывшего зэка
– Как получилось, что Вы родились в таком суровом северном краю, как Воркута?
– Мой отец с 1942 по 1952 год отбывал срок в Воркуте. А получилось все так. В июне 1941 года он пошел на фронт и оказался на передовой. Тогда наша армия отступала, многие дивизии попали в окружение, миллионы солдат оказались в плену. Не миновала эта участь и моего отца. В январе 1942 года он организовал успешный побег и искренне надеялся, что родина достойно встретит своего бойца. В итоге он получил 10 лет, как и многие бывшие пленные. Формулировка «был в плену», вне зависимости от того, как человек вел себя в столь экстремальной ситуации, в то время была равносильна преступлению. Моя мать окончила Рязанский пединститут с дипломом учителя химии и уехала в Воркуту работать: там отбывал наказание ее брат. В Воркуте мои будущие родители и познакомились. Отец, являясь зэком, одно время был у мамы лаборантом.

– Ваше детство прошло в весьма специфической среде?
– Среда, в которой я рос, помогла мне создать бизнес и выстоять под ударами судьбы. Не секрет, что немалая часть капитанов крупного рязанского бизнеса в свое время имела связи с криминальным миром. Выходцев из интеллигентской среды, кандидатов и докторов наук среди сегодняшних успешных предпринимателей немного. Отмечу, что многие наши серьезные коммерсанты достигли нынешних высот за счет того, что могли принимать нестандартные решения и идти наперекор общепринятому порядку. Зачастую в этих людях холодный расчет сочетается с известной долей авантюризма. Я, с одной стороны, доктор наук, с другой – детство прошло в Воркуте, где половина одноклассников были детьми заключенных. Дрались и отстаивали свои права почти каждый день.
– Что заставило Вашу семью переехать в Рязань в 1967 году?
– Родители много лет проработали на Крайнем Севере и имели право на досрочную пенсию. Конечно, по сравнению с Воркутой Рязань казалась очень ярким и уютным городом. Когда я ездил в Воркуту в 80-е, этот контраст оказался еще сильней.

– Судя по профилю Вашего образования, явные склонности к техническим дисциплинам проявились еще в школе и обусловили выбор вуза в пользу знаменитого МИФИ.
– Да, физика и математика мне давались легко, я участвовал и добивался успеха на олимпиадах. Но в МИФИ оказался не сразу по окончании школы. Когда в 1970 году я поступал в наш Рязанский радиоинститут, меня без особого стеснения пытались завалить на экзаменах.
– Почему?
– В 1969 году, из-за того, что группа студентов-первокурсников, в основном еврейской национальности, создала подпольную диссидентскую организацию, призывавшую бороться за подлинный социализм, был снят со своей должности ректор РРТИ. Дело Вудки прогремело на всю страну, и фигуранты получили по 7-8 лет. На следующий год ректор дал негласное распоряжение ограничить прием в вуз представителей национальных меньшинств. Абитуриент Шерозия, родившийся в Воркуте, естественно, не мог не попасть под подозрение. Мой отец, крайне недовольный таким поворотом событий, обратился в областное КГБ. Оттуда «особисты» позвонили ректору и предупредили о недопустимости такого подхода к способным абитуриентам. В итоге я поступил в институт, правда, не на факультет физической электроники, а на факультет конструирования радиоаппаратуры. Через год перевелся в Тбилисский университет на физический факультет. И только год спустя я оказался в МИФИ. Во всех трех вузах я учился на одни пятерки.

– На бурную студенческую жизнь время оставалось?
– Практически нет. Я был сконцентрирован на учебе. Быть ученым я мечтал с третьего класса. В советские времена, в отличие от нынешней эпохи, наука была весьма престижной областью занятий. Сейчас народ больше стремится в церковь, а не в научные институты. Если зацикливаться на религии, никакой модернизации не будет.
– Крамольные по нынешним временам вещи говорите, Георгий Аркадьевич…
– В период советской власти было немало ошибок, но приоритет, который отдавался научному мировоззрению, был верным и обоснованным.

Нанотехнологии в эпоху социализма
– Тем не менее СССР отставал от Запада по темпам научно-технического прогресса…
– Согласен. Во-первых, это происходило потому, что у нас не было международной интеграции с крупнейшими научными центрами. Даже самая могущественная страна не сможет лидировать во всех областях знаний, опираясь на собственные силы. Во-вторых, у нас не было рыночной экономики, то есть НИИ не имели свободы выбора производителя необходимого оборудования, не могли наладить международных связей. Засилие бюрократии было столь глубоким, что покупка необходимого прибора у предприятия, относившегося к другому министерству, становилась почти невыполнимой задачей. Из-за этого каждый научный институт фактически занимался натуральным хозяйством, разрабатывая исключительно все на собственной базе. Как Вы сами понимаете, достигнуть оптимального качества в подобной ситуации удавалось далеко не всегда. По сути, такие организации, как наш НИТИ, в те годы конкурировали со странами золотого миллиарда, где ученые, невзирая на границы, могли брать все лучшее, что разработано в различных научных центрах.

– Почему обладатель красного диплома престижного вуза приехал работать в Рязань, в НИТИ?
– Тогда часто получалось так, что люди работали не там, где они были нужнее, а там, где им предоставлялось жилье. По окончании аспирантуры (кандидатскую я защитил в 1980 году) мне не очень хотелось годами ютиться в общежитии. К тому же в Рязани у родителей была квартира, а я к тому времени был уже женатым человеком, рос сын Георгий. Сейчас оба моих сына – биофизики, кандидаты биологических наук, один из них руководит торговым домом «НИТИ», другой недавно уехал в Канаду, где будет работать по контракту в одном из научных центров.
– Каким был основной профиль деятельности НИТИ в 80-е годы?
– Научное приборостроение, мы разрабатывали технологические приемы выращиванием микросхем. В принципе, мы занимались тем, что сегодня называется нанотехнологиями. Основным заказчиком был военно-промышленный комплекс. Наш труд оплачивался вполне достойно. Я как кандидат наук и начальник лаборатории в середине 80-х зарабатывал вместе с премиями и надбавками 600 рублей в месяц, когда средняя зарплата по городу составляла 150. Сейчас некоторые наши бывшие сотрудники работают за границей в престижных научных центрах, таких как знаменитая Силиконовая долина. Увы, в 90-е годы прошлого века, в самый разгар реформ, институт был развален.

– Что заставило Вас, достаточно успешного ученого, в конце 80-х годов уйти в политику?
– К тому времени я окончательно понял, что без рыночной экономики будет просто невозможно эффективно работать. Еще в школе, конечно, на юношеском уровне, я познал природу царившего тогда дефицита: товаров мало потому, что цены на них фиксированные. Если бы ценообразование было свободным, то при малейшей нехватке того или иного продукта производитель или продавец могли поднять его стоимость. Благодаря удорожанию производитель получал бы прибыль, которую мог вложить в развитие производства, и в результате это могло бы привести к снижению цены. А данный механизм в нашей стране не работал, конкурентная среда отсутствовала. Мы тогда наивно полагали, что переход к рынку будет плавным. Действительность наших ожиданий не оправдала. Для меня основная цель депутатства в городском и областном Советах, как бы странно это ни звучало, была помочь людям адаптироваться к новым реалиям.
– Сопоставление нынешнего депутатского корпуса и народных избранников образца начала 90-х не совсем корректно?
– Это два совершенно разных контингента, как по составу, так и по задачам, которые люди перед собой ставят.

Бизнес с физическим уклоном
– Насколько я знаю, депутатом Вы были с 1991 по 1993 годы, а затем плотно занялись бизнесом?
– В те времена люди уходили в предпринимательскую сферу исходя из понимания того, что в госсекторе надеяться уже не на что. В 1988 году в советской печати были обнародованы данные о состоянии экономики и огромном дефиците бюджета. Я выступил на заседании научно-технического совета и заявил, что недалек тот час, когда правительство начнет экономить на науке. Когда денег нет, обычно экономят на перспективах, а наука сиюминутной прибыли не приносит. Тогда большинство моих коллег мне не поверили, и в 1993 году финансирование института было практически прекращено. Еще за три года до этого я вместе со своими соратниками по лаборатории учредил малое предприятие «Спектр-аналитик», которое существует до сих пор. Сейчас у нас четыре основных направления деятельности: строительство и частичная продажа недвижимости, торговля строительными и отделочными материалами, сдача площадей в аренду и коммунальное обслуживание. Общая площадь комплекса «НИТИ» – около 120 тысяч квадратных метров, из них 60 тысяч находится у нас в собственности. Сейчас у нас около 500 арендаторов.

– С чего начиналось строительство Вашего многопрофильного бизнеса?
– Все начиналось со строительства гаражей для грузовиков и автобусов рядом с НИТИ. Из-за высокой инфляции мы почти не получили прибыли от этого проекта. Одно время у нас была собственная АЗС. Идею об организации торговли строительными и отделочными материалами я не раз высказывал на конференциях НИТИ. Первый маленький магазинчик мы открыли в 1997 году.

– Но как из этого небольшого магазина получился мегакомплекс?
– С 1994 по 2002-й год институт практически не функционировал, площади в несколько десятков тысяч квадратных метров из-за накопившихся долгов не отапливались, что было грубейшим эксплуатационным нарушением для объектов такого типа. В результате здание, где было несколько мощных трансформаторных подстанций, регулярно заливалось водой. В 2000 году было возбуждено дело о банкротстве НИТИ. Мы пытались доказать, что весь этот имущественный комплекс можно реанимировать, реконструировать, частично распродать площади. В результате выяснилось, что другого пути, кроме продажи, не существует. Мы пошли на большой риск: заняли деньги у банкиров под высокие проценты и в 2002 году выкупили здание площадью 23 тысячи квадратных метров. К счастью, вскоре Рязанский филиал МЭСИ выкупил у нас два этажа. За счет этих денег мы построили котельную и частично отремонтировали помещение первого этажа, что позволило развернуть более активную торговлю строительными и отделочными материалами. Отмечу, что нам активно помогали многие банковские структуры, такие как «Транскапиталбанк», «Прио-Внешторгбанк», Сбербанк и другие. В 2007 году мы открыли мебельный квартал и не намерены останавливаться на достигнутом.
– Насколько я знаю, в ближайшее время Вы планируете открыть большой магазин одежды?
– Надеемся, что до конца года мы откроем комплекс площадью 5 тысяч квадратных метров. Далее запустим еще 10 тысяч «квадратов». Будем ориентироваться на товар среднего ценового диапазона. Но у каждого направления есть своя специфика, и, чтобы начать торговать одеждой весной, нужно заключить сделку осенью.

– В чем залог успеха Вашего бизнеса?
– Про воркутинскую закалку я Вам уже рассказал. Во времена работы в институте я возглавлял совет трудового коллектива, совет молодых ученых-специалистов, проводил различные тематические конференции. Три года депутатства пригодились продуктивным общением с коллегами. Что же касается бизнеса, то, если Вы помните знаменитый роман Бальзака «Гобсек», первое поколение усердно накапливало капитал, а второе начинало инвестировать. Прежде чем распоряжаться прибылью, нужно выработать баланс между текущим потреблением и инвестициями. Думаю, что в течение первых 20 лет он должен составлять 70 : 30 в пользу инвестиций. Мы стараемся придерживаться этого принципа и ежегодно строим дополнительно еще 5 тысяч квадратных метров площадей. Личные потребности при этом отходят на второй план. Я по-прежнему живу в городской квартире, полученной в 80-х годах прошлого века, и езжу на машине, которая для владельцев куда менее масштабного бизнеса, чем наш, может показаться весьма скромной. Наши магазины есть в 9 районах Рязанской области, скоро откроем магазины в Новомосковске, есть у нас земля в городе Гусь-Хрустальный. Сейчас мы планируем построить большой гостиничный комплекс в Крыму. Процедура землеотвода завершена, и к концу 2012 года собираемся сдать этот объект вместе с инфраструктурой. За счет того, что отель принадлежит рязанцам, цена проживания будет существенно ниже, чем в местных гостиницах, что должно стать нашим конкурентным преимуществом и привлечь внимание жителей нашего региона.

Настоящий драйв
– У Вас есть два очень примечательных хобби – фигурное катание и водные лыжи. Расскажите о них поподробнее.
– У нас вообще очень спортивный коллектив. Сотрудники регулярно посещают каток в Ледовом дворце, мы проводим международные любительские соревнования, мы катаемся на водных лыжах по Оке и регулярно обучаем этому виду спорта других людей.
– В чем для Вас драйв этих видов спорта?
– В том, что удерживаешь равновесие в движении. Все по законам физики.
– Получается, что Ваш главный капитал – это не недвижимость и размер прибыли, а научные знания?
– Пожалуй, Вы правы. Без той подготовки, которую получили в вузах, мы не смогли бы реализовать многие проекты.