Сапожковские мадонны

Все полотна принадлежат кисти заслуженного художника России Виктора Агеева.
Писал он портреты, стараясь запечатлеть не просто трех женщин из села Купальское, а живую народную душу. Душа этих сапожковских красавиц лучше всего раскрывается в песнях, перешедших к ним по наследству от предков. В Купальском сохранился один из уникальных в России самобытных песенных ансамблей. В нем поют наследницы настоящего народного искусства — того, которое передается из уст в уста, впитывается с молоком матери и живет в естественном для себя окружении, а не только на сцене, усиленной динамиками. Вот туда, в Купальское, мы и отправляемся на встречу с бабушками, они будут исполнять самобытные песни на видеокамеру специально для рубрики РВ ТВ. Для нас это событие более значимое и ценное, чем если бы для сайта газеты согласились спеть звезды мировой эстрады. Увы, отправляемся в дорогу, когда уже не стало Прасковьи Максимовны, ушедшей в мир иной. Ныне здравствуют три певуньи — Татьяна Ивановна Позднякова, Антонина Васильевна Болушевская и Антонина Васильевна Николина. Самой младшей из них — Татьяне Поздняковой — в день нашего приезда исполнилось 79 лет, остальным уж за восемьдесят.

В свой день рождения Татьяна Ивановна отправляется к своим подружкам на спевку. Разделяет их километров семь, часть из которых — сплошное бездорожье. Поэтому нечасто удается им посидеть втроем и попеть, как в старину, когда вместе они работали на фермах, полях, добывали торф.

Говорят, название села Купальское произошло от местных красот — в ромашковых полях, в безбрежных просторах, щедро наполненных разнотравьем, хотелось искупаться. На приволье исстари звучали песни и передавались по наследству. Единственные три хранительницы этого достояния нынче входят в ансамбль «Купалочка».

По дороге Татьяна Ивановна вспоминает, каким было село в ее молодости — одних только доярок проживало два десятка, и все работали не покладая рук. Теперь жизнь теплится в нескольких домиках — ни газа, ни дороги… Деревянные останки клуба, колодец с мутной водой. И не на что было бы смотреть в Купальском, если бы не проживали здесь две Антонины — Николина и Болушевская, если бы не парили над селом их протяжные песни, распеваемые в теплом домике с русской печкой, божницей, домоткаными пестрыми половиками.

— Ну здравствуй, подруга, — встречают на пороге Татьяну две Антонины, которые уже облачились в старинные ярко-красные костюмы, повязали друг другу платки, надели бусы.

— Сейчас и тебя убирать будем, — говорит Антонина Николина.

— Где тут мой снаряд? — интересуется Татьяна Ивановна. Так она называет свой узорчатый наряд. Начинается таинство облачения в костюмы. Как завороженный, наблюдаю через видеоискатель камеры сие действо, совершаемое без спешки, сосредоточенно — расправляются складочки, завязываются узелки, светлеют лица моих героинь, я уже их не узнаю.

— Татьян Иван, вы ли это? Боюсь ошибиться.

Нет, друзья, что ни говорите, а в народных костюмах с орнаментами все-таки заключена какая-то магия. Она же и песням придает чудодейственную силу. Ну вот обряд одевания закончен, и Татьяна Ивановна подходит к зеркалу: «Ну ладно, нам замуж не выходить», — примирительно говорит она.

— Это еще неизвестно, — смеются подруги. — Вон какую передачу показывали «Давай поженимся», ему 68, а ей 74. И мы, Тонь, можем женихов найти.

— Да, — соглашается вторая Антонина — нас и в монашеский скит петь зовут. Нравимся! Может, присядешь, Тонь, как бы не устала!

— Да нет, надо укрепиться!

Антонине Николиной костюм достался от мамы, а Татьяне Поздняковой — от сестры. Правда, был он сперва попроще, без узоров.

— В таком снаряде ходили на работу. Потом уж Тоня помогла мне его расшивать, — говорит Татьяна Ивановна.

Я прошу их спеть старинную песню «Шли два героя с германского боя». Лично был свидетелем, когда публика на концерте потеряла дар речи, услышав ее в исполнении «Купалочки» — такой древностью и неизбывной тоской повеяло со сцены, как будто хористки сами прошли войну и возвращались в родные села израненными. И теперь меня не покидало это чувство.

— Старинные песни все грустные, веселых не было, — категорично утверждают бабушки.

Привез ее с войны фронтовик, житель села Серафим Борзаковский. Пел, когда сено убирали, солому скирдовали. Женщины ее подхватывали, развивая в многоголосье. Так и возник еще один шедевр аутентичного народного исполнительства. Печаль, горе высветлялись в надрывных песнях.

— Нам несладко приходилось, родители были на фронте, мы работали в поле, выращивали табак для бойцов. Пропалываем его, шинкуем, а у реки — бах, бах, гремят взрывы. Слышна была близкая бомбежка. В Сапожок уж стягивали войска на отпор фрицам. И мы рыли окопы, готовились к обороне, наблюдая, как по Чернореченской дороге шли солдаты, — вспоминают бабушки.

После войны стали звучать в селе песни. Пели их, естественно, без всякого музыкального сопровождения, единственным инструментом был голос. Такими они и дошли до наших дней. Бабушки даже плохо представляют, как можно петь их под инструментальные ритмы — сразу улетучится что-то сокровенное. Переживают, что молодежь эти мелодии, интонации перенимать не хочет.

— Говорят, у нас не получается, — вздыхают певуньи. Они-то знают, чувствуют во время концертов, что публике их выступления интересны.

Жалеют, что не довелось принять участие в телешоу «Минута славы».
«Надо было раньше организовать такую передачу — точно попали бы на нее и поборолись. А сейчас мы больно старые».

«У нас и таланта побольше, чем у «Бурановских бабушек». И костюмы получше. Мы им, конечно, завидуем. Теперь они на Олимпиаду полетят на самолетах».

Спев несколько песен, бабушки немного загрустили.
— Здоровье плоховато. Особенно когда зима наступает. Делов нет. И все мы в это время болеем и умирать собираемся, — кручинится Антонина Николина. — А весна подходит, и оживаем, как мухи. И опять пошли работать! Жизнь-то сейчас у нас хорошая, пенсию платят. Спим, до каких пор хотим.

Антонина Васильевна спасается от зимнего затишья вязанием.
— Она поди торгует, — подзуживает соседку Татьяна Ивановна.
— Молчи! Не покупает никто. Это болезнь мою отвлекает. Нервы болят.

Мужей своих сапожковские певуньи давно схоронили, но дети, внуки и правнуки не дают им почувствовать себя одинокими. На них надежда — вдруг запишут или хотя бы запомнят их песни, ведь в них купальские мадонны будут жить в веках, а не только на портретах. Кое-что уже записывается. Сын и дочь Антонины Николиной, например, связали свою жизнь с народным творчеством.

Узнав, что видеофильм о «Купалочке» появится на сайте «Рязанских ведомостей», бабушки скромно поинтересовались, можно ли его будет посмотреть не только в Рязани, но и, скажем, в Америке? Получив утвердительный ответ, сразу засияли. На девятом десятке не теряют они надежду совершить кругосветное гастрольное турне.