6 октября. Семеро с ложками

Потеплело! Москвичи еще мерзнут, а у нас с утра плюс четыре.
И на пруду зачирикали воробьи. Куда они улетали и где прятались от мороза все остальные - неведомо.


На обочинах по второму кругу расцвели одуванчики.


Сначала я услышала в гуще листвы знакомую позывку, а потом бочком-бочком выпрыгнул на ветку варакушка.
Видела сегодня только одного - самого молодого.
Я предположила, что как байбачонку надо к осени набрать минимум килограмм жира, так и варакушонку, если его угораздило родиться в конце июля, надо обрасти после линьки определенным "сантиметром" перьев, не меньше. Иначе он не будет готов к перелету.


Следующими меня встретили камышовые овсянки.
А все воробьи, все они! Сидели вокруг и наблюдали за мной. Пока воробьи за мной приглядывают, остальные могут себе позволить роскошь любопытства.


Погода изменилась, и птиц замучали блошки. Воробьи купались, чистились и сушились.


Овсянка напротив меня вся извертелась, выбивая паразитов из перьев.


А вот пеночки притихли. Конечно, одна из них совершила привычный досмотр объектива, но... задор не тот. Синиц не футболили, воробьев не задирали. И вроде бы стало их меньше, две против обычных пяти-шести.


Пролетал мимо и присел на минутку вьюрок.
Еще видела - на удобнейшей ветке, при хорошем свете! - того самого яркого самца горихвостку. Опять не свезло.
Слышала зарянок, пухляков. Прилетали на водопой щеглы.
А потом на пруду раздался стук! Я так давно ждала малого пестрого дятла. Очень хочется, чтобы он расхрабрился, и как-нибудь сел на веточку ко мне поближе.
Дятел постепенно перелетал в мою сторону, и наконец устроился где-то рядом за листвой.
Тут же воробьи, пенки, овсянки и, конечно, положенные спутницы-синички заинтересовались. Они садились и так, и этак. Никто и не думал дятлу мешать - напротив, все явно были заинтересованы в его стуки. Как я поняла, дятел для них что-то вроде готового отбойного молотка, за которым можно доесть вкусных букашек в свежих дырочках на коре.
Бедный маленький дятел. Старается, долбит, а на одного работника семеро нахлебников, еще и я поджидаю.


Ожили осы и мухи. Из-под матраса на свалке вылетела бабочка адмирал. На матрасе аккуратно лежал первый том тетралогии Эдуарда Зорина "Богатырское поле", посвященный описанию бурной молодости Всеволода Большое гнездо.


В луже на щебенке стояли две вороны. Они бродили по воде, как заправские кулики, и клювами цедили мутную жижу.
Их интересовало не питье, а какие-то мокрые части растений, и еще какая-то непонятная, но питательная бурда. Будь там что попроще, стали бы они меня терпеть!