Человек-улыбка

Для меня, как и для многих рязанцев, Галина Дмитриевна Виноградова — не только знаковые имя, отчество и фамилия, не просто известный балетмейстер, своим творчеством во многом определивший развитие рязанской хореографии. Прежде всего, Галина Виноградова — это время, эпоха, начавшаяся со дня нашего знакомства в далёкие (страшно подумать) 60-е годы прошлого века, когда по улицам Рязани ещё ходили синие троллейбусы, а продавщицы в магазинах сидели за кассами со смешными «патефонными» ручками. Эпоха, длящаяся и сегодня, в век мобильных телефонов и супермаркетов, компьютеров и МР3-плееров. Знакомство, вместившее в себя жизнь целого поколения.

Человек — существо консервативное
— Галя, как ты себя ощущаешь в новом времени?
— Помнишь, у Пастернака:
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Ну вот, и мне иногда хочется задать такой же вопрос. Нет, на самом деле сегодня есть многое для меня, что постигаешь и принимаешь с трудом: от разного рода технических новинок до способа общения на улице, в магазине, транспорте. Но что делать? Нравится это нам или нет, но к времени нужно приспосабливаться, искать в нём своё место и главное — стараться не потерять себя.

— Трудно?
— Бывает даже мучительно... Но во всём есть свои плюсы. Взять хотя бы компьютер. Для меня и сегодня он остаётся довольно загадочным существом. Но уже одно то, что есть возможность мгновенного общения с друзьями на другом конце света, искупает мучительность процесса понимания, на какую клавишу нужно нажимать в том или ином случае. Тоже самое и с телефоном. Я до сих пор не умею отправлять СМС, но без мобильного уже не могу.

— Но согласитесь, мобильники, компьютеры — это ведь всё внешние приметы века. Есть более важные изменения?
— Конечно, хотя человек существо очень консервативное и, по сути, мало меняется. Да, одежда. Да, стиль общения. Да, отношение ко многим вещам. Иногда мне трудно найти общий язык даже с собственным сыном. Это с одной стороны. А с другой — мы все, включая и совсем молодых ребят, надеемся, влюбляемся, плачем и смеёмся так же и по тем же самым причинам, что и наши родители почти сто лет назад.

Глоток свободы
Рязань. 70-е… Приталенные рубашечки в облипочку навыпуск, усы без бород, кучеряшки и, конечно, подметающий мостовую клёш. Мультфильм про бременских музыкантов слыл эталоном моды и стиля. Мужественные футболисты высшей лиги делали себе «химию» и надевали трусики покороче. А девушки в сапогах-чулках, в туфлях на платформе и в максимально возможных мини-юбках? А песни из индийского кино? А Сан-Ремо с Тото Кутуньо, Аль Бано и Роминой Пауэр? Первые отечественные кассетники фирмы «Электроника»? Пионеры и комсомольцы на спор тягались, кто знает больше названий групп: «Смоки», «Спэйс», «Куин», «Кисс», «Дип Пепл», «Пинк Флойд»…

Именно в это время в Рязани буквально невозможно было попасть на выступления хореографического ансамбля пединститута под руководством Галины Виноградовой. О, это был совершенно необычный ансамбль! Танцевальные композиции — скорее, короткие пластические спектакли — были сродни поэзии Цветаевой и Бродского, картинам Шагала и Модильяни, песням Окуджавы и Высоцкого. Совершенно иное осмысление мира буквально взрывало серость рязанских будней и давало ощущение творческой свободы.

Непривычное, пугающее и такое манящее
— Галя, тебя часто ругали за то, что ты в своём ансамбле слишком мало уделяешь внимания собственно хореографии...
— Для меня это было принципиально. Сегодня я понимаю, что, наверное, всегда была больше не балетмейстером, а педагогом. Пластика — только средство для раскрытия души. Поэтому для меня было важно добиться не точности и правильности в исполнении батманов и плие, а понимания и сопереживания самой идеи танца, его духовной наполненности.

И очень часто бывало, что ко мне приходили ребята, изначально мало способные к хореографии. Но если я видела глаза, наполненные радостью или болью, то считала и считаю: грех такие глаза прятать в последний ряд из-за того, что человек не может сесть на шпагат или лихо крутануть фуэте. Для зрителя такие глаза гораздо важнее... Нет, конечно, у нас был и профессиональный тренинг, станок и всё, что полагается. Но мы читали стихи, слушали музыку и очень много говорили и спорили о жизни, об искусстве, о любви. Старались понять и раскрыть каждого.

Да, действительно, ансамбль Галины Виноградовой был особым духовным миром, живущим по своим законам. Возможно, именно поэтому в разное время здесь занимались люди, ставшие сегодня известными политиками, бизнесменами, учителями, врачами, писателями, журналистами, телепродюсерами, актёрами и учёными. Ученики Виноградовой создали свои коллективы и успешно работают в США и Израиле, во Франции и Голландии. В лучших столичных театрах бывшие участники ансамбля пединститута ставят пластику в самых прославленных спектаклях. И как бы ни складывалась жизнь, где-то в глубине души всегда живёт тот глоток живительного кислорода истинной свободы, поэзии и любви, полученный в 70-е, в Рязани, в ансамбле пединститута.

Французское дежавю
Когда вспоминаю наши встречи и разговоры, ловлю себя на мысли, что Галина Виноградова удивительно улыбчивый человек. Нет, правда, за многие годы знакомства видел её в разные моменты жизни. Иногда трагические, и даже страшные... Но всё равно вспоминается именно улыбка.
— Галя, что даёт тебе силы в жизни?
— Знаешь, я сама часто задаюсь этим вопросом. Особенно когда силы заканчиваются. Наверное, главное было заложено в детстве.
Когда в середине 70-х впервые попала во Францию, приехала в Бордо, и в первый же день вместе с друзьями пошла гулять по городу, вдруг почувствовала: а ведь это уже было в моей жизни! Казалось бы, где, когда?! А потом вспомнила — в Рязани, в моей юности, около кинотеатра «Родина» тротуар был покрыт точно такой же плиткой, как и улица этого французского города. Вот ведь, как всё пересеклось: ощущение Франции, праздника и того почти детского воспоминания! Это трудно передать словами...

Но для меня кинотеатр «Родина» в то время — это совершенно особенный мир. Единственное здание в городе, на котором круглый год горела иллюминация. По вечерам лампочки зажигались в нишах на козырьке и казалось, что всё здание превращается в какой-то сказочный дворец-корабль. А на фронтоне обязательно вывешивалась огромная цветная афиша. Местный художник рисовал Грету Гарбо или Любовь Орлову на фоне сногсшибательных интерьеров. Другая жизнь... А внутри кинотеатра играл живой оркестр, пела певица. Одним словом, совершенно иная реальность. И до сих пор, когда иду мимо «Родины», сердце начинает биться учащённо.

Или мой первый педагог по танцу во Дворце пионеров — тогда он находился в городском парке, там, где сегодня Дом народного творчества. Ида Михайловна Милова. Удивительная женщина. Бывшая балерина Большого театра, грузинских, княжеских кровей. В Рязань её выслали перед самой войной.

Представь себе Рязань, где в то время ещё и тротуары-то были в основном деревянные, и эта дама, выходившая по вечерам гулять в парижских шляпках и с таксой на поводке. Зимой 1942 года она в холодном Дворце пионеров со своими учениками поставила «Лебединое озеро». До сих пор помню эту прямую балетную спину, гордо поднятую голову, несгибаемую аристократическую стойкость. Вот, наверное, оттуда, из детства, и берутся силы, надежда, уверенность.

«Не хочу и не умею»
Вообще рассказывать о Галине Виноградовой — задача непростая и неблагодарная. Всё время ухватываешь какую-то яркую подробность, эпизод, а их в жизни этой удивительной женщины очень много. И сразу же вспоминаешь, что упустил что-то ещё...

Франция... Она одна из первых уехала в середине семидесятых работать во Францию. Почти год преподавала русский язык в Бордо. Для Рязани тех лет такая возможность — событие, сенсация! Люди, побывавшие «там», становились легендами и кумирами. Привозили джинсы, магнитофоны, дубленки. Конечно и Виноградова привезла весь этот обязательный набор. Но главное — альбомы, пластинки, книги: Булгаков, Платонов, Некрасов, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, — всё то, что здесь или ходило в самиздате или доставалось по великому блату. Но и это не главное. Она привезла ощущение какой-то другой, яркой и праздничной жизни, которым щедро одаривала всех, кто попадал в сферу её общения.
— Галя, что для тебя главное сегодня?
— Сохранить себя, не остановиться, не замкнуться на прошлом. Жизнь продолжается...
Вот все вспоминают об ансамбле пединститута. Да, это были счастливые годы. Наверное, самые счастливые.... Но ведь и после них было много всего. Я вернулась к педагогике. Преподавала французский язык и культуру Франции. Читала лекции во ВГИКе. Работала в театре. И сегодня живу надеждой на новые возможности творчества. Иначе не могу. Не хочу. Да и не умею.