Реквием по Парижу

Послевкусие
Я не ем белый хлеб. Просто потому, что в моём осознании пищи как вкусной еды он пресен, бесполезен и — удивляемся — ведёт к ожирению. В отношении беспощадно калорийного «белого» домашние со мной полностью солидарны. Даже с учётом того разнообразия, что выпекается в супер- и гипермаркетах, батоны любого размера и формы — табу. И посему каюсь: то, что не лезет в Рязани, замечательно и ежедневно входило в Париже. Обойтись без ресторанов и кафе мне каким-то образом удалось, но проигнорировать булочника — ни разу. И судя по очереди, в которой приходилось выстаивать ежеутренне, багетами (дословный перевод — палка) французские люди закидывались не меньше моего. Потому как багет — это не просто бесполезно, а ещё и очень вкусно. И да простит меня рязанский батон, но эта ода французской булке.

Безвыходность
Не в обиду багету, но продолжу туалетной темой. Всё потому, что путешественник в чужом городе озабочен вовсе не колбасой. Надо отметить, и мы, уверенные, что скромность в этом деликатном вопросе только украшает, пронюхали обстановку не сразу. Сначала мимо, затем вокруг да около и, наконец, лишь, оказавшись внутри, сообразили, что автономные космические будки в городе по центру тротуара — бесплатные самоочищающиеся и говорящие туалеты.

Для удобства клиента здесь всего две кнопки — «вход» снаружи и «выход» внутри. Кабина дальновидно предупреждает, что ровно через 20 минут двери распахнутся автоматически. Страшно даже представить какой внезапной популярностью пользовалась бы эта чудо-машина у нуждающихся рязанцев (и боюсь, не только по назначению). Потому уж лучше кусты, чем так. Надо сказать, что и в цивилизованном Париже космо-туалеты расставлены лишь в туристических зонах. Шаг вправо/влево — и на помощь не придёт даже McDonald’s — по всем вопросам рестораны и кафе обслуживают только своих клиентов, а в крайних случаях даже требуют плату за посещение санитарной зоны (проверено на себе). И два слова об урнах. Они идеальны. Особых затрат не требуют, к тому же априори не интересуют потенциальных воришек.

Парижский синдром
Следует уточнить, что по странам развитой Европы мы путешествуем с мамой и не нуждаемся в услугах турфирм. Грезя дикими степями Забайкалья и повинуясь собственной лени, доверяю все манипуляции ей — заказ авиабилетов и бронь отелей. Себе же оставляю самое приятное — чертить маршруты и вычленять занятно-полезное из википедий и путеводителей. Как выяснилось, идеальный гид — книга Жанны Агалаковой «Всё, что я знаю о Париже»: полезные советы, важные факты и сердечный трепет, — всё это в книге присутствует, поэтому делюсь лишь впечатлениями и наблюдениями без романтической мишуры. Правда, в один из вечеров я всё же решилась на романтический выхлоп и посмотрела кинофильм «Амели», но в первую очередь потому, что в своё не видела, а во-вторых, нужно было освоить новый планшетник, купленный в дорогу. К тому же, зная за собой грех уныния в связи с разочарованием от несбывшихся ожиданий, ещё за месяц до вылета дала установку — не вестись на город-мечту-Париж. Схема сработала, и так называемый парижский синдром меня обошёл. Чего нельзя сказать о впечатлительных японцах, ведь именно эта нация больше остальных страдает от реального Парижа. Нарушение психики ждёт всякого, кто надеется пропитаться пресловутым духом Парижа. Не хотелось бы нападать на всю нацию (исключения бывают), но с гостеприимностью у парижан далеко не всё в порядке. Уличные музыканты, к примеру, не довольствуются одним лишь вниманием фотографов и требуют за фотографию своего таланта предварительную плату. На этом баянисте я сэкономила.

Наивысшая точка
Не забираться на Эйфелеву башню — вот, наверно, самый что ни на есть неповторимый момент, который можно было бы и не упустить. Но здесь не могу похвастать — сверху была. И испытала что-то вроде лёгкого разочарования. Куда любопытней было изучать всю эту поднебесную конструкцию снизу, где каждый уважающий себя и башню турист пополнял фотоотчёт оригинальным снимком. Как бы ни старались парижские коммунальщики обезопасить газон у подножья башни, ничего у них не получится, пока существует ВКонтакт и Facebook. Мне, к счастью, удалось не поддаться влиянию масс ни на газоне, ни даже в Лувре, так что участь созерцать Мону Лизу поверх затылков возбуждённых шедевром нас не постигла. Но в удовольствии посетить хоть мизерный процент парижских музеев себе не отказали — эстетическое удовлетворение получили в Музее декоративного искусства (в здании упомянутого Лувра), Музее современного искусства в центре Жоржа Помпиду, построенного вопреки всем канонам шиворот-навыворот, то есть арматурами, трубопроводами, лифтами и эскалаторами наружу. Картины картинами, но уж чего я точно не могла себе представить, так это Эротический музей. Мы набрели на него случайно, так же случайно, как оказались на парижской улице красных фонарей Пигаль. Закономерно, что, в частности, посетить интим-магазин в своём городе — как грех на душу, а в чужом — неукоснительная обязанность (ибо никто не узнает, потому и не стыдно). В Музее эротики помимо многообразного разнообразия всех форм и размеров меня встретил эсэмэской дружественный МТС. Как выяснилось позже, роуминг семиэтажный музей не пробивает, и ты здесь в сети своей страны, то бишь как бы дома.

Прочтение дальнейшего невозможно без минутного видеоролика

Без пробелов
Где-то на малой родине меня всё ещё дожидается холщёвый мешок, в котором покоится лото, юла, отряд солдатиков, оранжевый пистолет, плюшевый заяц, железный конструктор, жёлтый резиновый ёжик и ещё дюжина подобной советской чепухи. Эту коллекцию сиротливо пополняет Барби. Китайская пластмасска сейчас выглядит довольно уродливо: выстриженные волосы, жёваные конечности и кляксы поверх глаз. «Украшая» ненавистную блондинку, я с тоской ждала рекламу между диснеевскими мультиками, где мне предлагали заиметь последнюю модель Барби вместе с розовой барбиной планетой. Клянчить куклу у родителей было так же опасно, как не доесть обед в детском саду. Воспитание в условиях обуздания желаний сделало из меня непримиримого скептика в вопросе покупки игрушек и посещения детских мероприятий. По крайней мере, я так думала пока не перешла через турникет парижского Диснейленда. За переход, правда, пришлось отвалить 80 евро: за такую цену можно, к примеру, долететь до Тель-Авива, но покупка частично окупается тем фактом, что проводишь в этом реабилитационном центре для детей девяностых целый день. В комплекте с повсеместно снующими диснеевскими героями идут аттракционы — вот ради чего, собственно, и стоит ехать в Диснейленд. Детского в некоторых из них мало, о чём красноречиво сообщает этот ростомер.

Устанавливают его, как выяснилось, не просто так, потому как на парижско-американских горках ты не всегда будешь ехать по прямой и не всё время головой вверх. Если добавить к этому развивающуюся за секунды скорость до 100 километров в час, провал во времени и пространстве и завидную причёску по прибытию, то не купленную Барби, конечно, можно расценивать как пробел, но пробел, не требующий заполнения.

Прочтение дальнейшего невозможно без минутного видеоролика

Парижские ассоциации
Узнаваемых точек на карте этого довольно вместибельного города предостаточно. Чего стоит одна только Эйфелева башня, которую так стремятся впихнуть в свои киноленты французские и не очень режиссёры. Вызнала у Жанны Агалаковой, что телевышка имеет свой тариф и противопоказания: дневной образ платы не требует, а вот ночью придётся раскошелиться на авторские права художника по свету, а если сценарий суицидальный (полёт с башни вниз головой) — в съёмках всенепременно откажут. Подозреваю, что закон действует в случае полного столкновения с землёй — как пример фильм «Американский оборотень в Париже», где героям не хватило пары сантиметров до завтрака туриста.

Да простят меня преподаватели родного филфака и матушка, что с таким трудом достала билеты в бельэтаж Московского театра оперетты на мюзикл «Notre Dame de Paris», но первая моя ассоциация с этим духовным сердцем французской столицы не связана ни с Виктором Гюго, ни с Квазимодо, ни со Светланой Светиковой ни даже с Вячеславом Петкуном. И в этом виноват Леонид Гайдай со своим шедевром «Операция Ы и другие приключения Шурика».

Ещё один немаловажный парижский пункт — огромный магазин, где за несколько сот тысяч евро можно приобрести носки или шейный платок. Исторически сложившееся имя ему — Елисейские поля. Символично, что название исходит от полей блаженных в загробном мире, куда согласно древнегреческому мифу, попадают после мира бренного. Попавшие сюда, ничуть не смущаясь, скупают сумки из новой коллекции Louis Vuitton по 500 евро.

Пожалуй, завершу свои скудные ассоциации холмом Монмартр, который, как раз-таки и является наивысшей точкой Парижа. Монмартр — цель для вольногуляющих туристов, которые наскребут разве что на китайскую подделку из вышеупомянутой коллекции. На лужайке под Сакре-Кёр, на захваченной художниками и шарманщиками площади Тертр можно запросто поверить, что вот он — настоящий Париж, куда каждый второй непарижанин так стремится попасть.