Рядом с ними всегда чудо и тайна

Севастиан (Фомин)
— Вы помните своего первого в жизни старца?
— Да, и очень хорошо. Крестил-то он меня в младенчестве, а умер в 1966 году, когда мне было уже 14 лет. Он у нас и дома бывал. К отцу Севастиану в Караганду приезжали за помощью множество людей. И вокруг него жили другие подвижники.

— А с вашей семьей что-то чудесное случалось?
— Мама моя осталась жива только благодаря молитвам преподобного Севастиана. После операции врачи посчитали ее безнадежной. Она кровью истекла. И коляску с ней уже отправили в морг. А в это время ее подружка пришла в храм, где служил отец Севастиан. Вдруг он выходит из алтаря и на весь храм кричит: Настя, иди сюда! Вот тебе, говорит, просфорочка, святая вода, беги к Аннушке! Та бегом в больницу, нашла маму уже перед дверями в морг. Санитары не поймут: покойнику дают воду, какую-то еду?! А мама глазами моргает — ее назад и вернули. Врач, которая вела операцию, говорит: «Кто-то за вас очень сильно молился. После такой потери крови человек не может выжить».

Иоанн (Крестьянкин)
— О старцах Псково-Печерского монастыря вообще рассказывают чудеса. А вы ведь возглавляли обитель…
— Это удивительнейший монастырь. Там такие старцы были: и отец Иоанн, и отец Александр, и отец Серафим, и отец Нафанаил, которых я застал. А чудеса с ними были просто каждодневными. Можно сказать, в рабочем режиме. Такой, к примеру, случай. Начали мы строить у себя на Святой горке храм. Никакого разрешения нам на это не давали ни Министерство культуры, ни ВООПИиК — была тогда такая организация. И кто-то на нас «настучал». Звонят мне: к вам высокая делегация из Москвы, очень строго настроены. Прибыли. Я им даю экскурсовода, предлагаю пещеры осмотреть, потом Успенский собор… А они: нет, пойдем в библиотеку, а потом на Святую горку. Ну, все ясно! У нас же и в библиотеке тоже ремонт, и тоже без разрешения. А день такой ясный, солнечный. Снег сверкает. Ни облачка, ни ветерка… Я к отцу Иоанну: беда, говорю, батюшка, молитесь! Прошло минут 10–15. Выходим на улицу. Что такое? Темно. Огромными хлопьями снег валит. Все занесло. Еще минут 20 прошло. Гости вернулись. Ругаются: ну и погода у вас, только солнце светило, а к горке подошли — разом все заволокло, ничего не разглядеть. Разошлись миром. Вот какова молитва отца Иоанна!

Николай (Гурьянов)
— А предсказания, пророчества приходилось слышать?
— Была такая история. Где-то в конце ноября 91-го приехала к нам в Печоры матушка Георгия (Щукина). Оказывается, у нее был разговор со Святейшим Патриархом о возможном направлении ее в Иерусалим. И ей нужно было посоветоваться с духовником — отцом Николаем, известным старцем на острове Залит. Но попасть на остров ей не удалось — пароходы уже не ходят, а лед еще не встал. Решила она тогда к отцу Иоанну (Крестьянкину) заехать. А он говорит: «Чем же я, матушка, помогу, может, отца наместника попросим?» Ко мне обращаются. Я говорю: «Что же тут сделаешь — на лодке не поплывешь, на машине не проедешь, хоть вертолет вызывай…» А эконом меня спрашивает: «Так благословите на вертолет?» Я-то и не знал, что это возможно. Позвонили в аэропорт — оказалось, вполне доступно. Через 40 минут вертолет уже был в монастыре. И нам место нашлось. Прилетели — а там и приземляться-то некуда. Только что выпал снег хороший. Сели куда-то в огород. Видим — сам отец Николай идет. И матушки бегут, что-то шумят. Потом рассказали. Оказывается, после службы и трапезы все по кельям разошлись — и вдруг отец Николай стал всех звать. Ходит, по кельям стучит. Выходите, кличет, матушки, к нам гости едут, матушка игуменья Иерусалимская, отец-наместник с братией монастыря. Они говорят: «Батюшка, ты в своем уме? Кто к нам едет? Пароходы не ходят. Ложись, отдыхай». И вдруг — вертолет, шум. А ведь тогда не то что мобильников, вообще связи с островом не было. И ведь называл уже отец Николай матушку игуменьей Иерусалимской, хотя о ее будущем совсем никто не знал…

Авель (Македонов)
— И рязанская земля, место вашего нынешнего служения, известна старцами, такими как архимандрит Авель…
— Когда я только приехал в Рязань, на одном из епархиальных советов мы сидели с ним рядом. И я предложил обратиться с просьбой к Святейшему Патриарху Алексию ходатайствовать перед правительством РФ о том, чтобы нам возвратили Рязанский кремль. Это было для всех неожиданно, но решение о таком ходатайстве мы приняли. И тут отец Авель встает — и бух на колени со слезами. А потом рассказал, как еще в те времена, когда все изымалось и закрывалось, старцы пророчествовали, что придет время — и все вернется.
— И что же, вернули?
— Успенский собор вернули. Храмы практически все, за исключением одного — Духовского. Постепенно все возвращается. И это тоже чудо.

— С отцом Авелем связана история, в которой вы участвовали. Ее в своей книге описал архимандрит Тихон (Шевкунов). Когда в вашем присутствии протоиерею Владимиру Вигилянскому позвонил писатель Андрей Битов и рассказал, что во сне к нему приходила умершая мать и просила исповедоваться у старца Авеля в Рязанской области…
— Да, помню эту ситуацию. Тут ведь что важно. Для чего нам даются некоторые необычные повороты в жизни? Чтобы встряхнуть, помочь отойти от суеты. Нам некогда, мы вертимся. А надо чаще выпадать из этой суетной череды. Иногда в буквальном смысле слова. Как у меня в юности было, когда упал я с мотороллера, разбился, а пока лежал на больничной койке, многое переосмыслил и встал на новый путь. Потому что суета не дает сосредоточиться на душе, подумать о смысле жизни. А вот богослужение позволяет.

— Так и для Битова тот сон, видимо, был в помощь?
— Да, конечно. Но надо эти ситуации понимать, использовать. Он ведь так и не доехал до отца Авеля, хотя тот долго его ждал. А через несколько месяцев старец умер…

Кирилл (Павлов)
— Владыка, вы со многими старцами общались. Чем же они отличаются от обычных людей?
— Помню, только меня рукоположили в воскресенье в иеромонахи, а на следующую субботу назначили исповедовать духовником в Лавре. Я подхожу к отцу Кириллу (Павлову): «Батюшка, переживаю, как я буду исповедовать?» — «А что такое?» — «Да я даже не знаю, за какой грех кому какую епитимью давать». Он так посмотрел на меня. Улыбнулся, обнял и говорит: «Отец Павел, какая епитимья? Любовью покрывайте все. Люди у нас и так настрадались. Они такие несчастные, души у них исковерканные. Какая им епитимья?». Они такие. Любовь от них идет. С ними хочется все время рядом быть, общаться. Их отличает от обычных людей особое качество: к самим себе — строгость во всем, а к людям во всем — любовь.