Профессия для неслучайных людей

Самой значительной награды (ключей от нового автомобиля) удостоился полковник милиции в отставке, 40 лет проработавший в оперативной службе уголовного розыска Рязанской области, ныне председатель совета ветеранов угро, Иван Степанович Зайцев.

Когда сложно быть безучастным
Сам он такого сюрприза не ожидал. Как и любой оперативник, Зайцев чаще оставался в тени следственно-прокурорской славы, хотя именно от него зависело, как скоро раскроется дело. В эту профессию идут не ради славы или почёта, уважения или денег. В уголовный розыск приходят такие люди, которые не умеют отводить глаза от карманника, вытаскивающего кошелёк из сумки пенсионерки, это люди, забывающие о чувстве самосохранения, когда кто-то на улице зовёт на помощь. Иван Степанович один из таких, кто не считает, что собственное благополучие важнее чужой проблемы.

На довольно непростые времена для нашей страны пришлась его трудовая биография. На перестройку и время тотального дефицита, когда воришки вытаскивали последнее из и без того не слишком толстых кошельков горожан. На время необузданных 90-х, когда шаг за порог мог стоить жизни любому излишне любопытному человеку, тем более оперативнику.
— Я деревенский парень, — говорит Иван Степанович. — А на селе все друг к другу относятся как к родным. Как можно оставить профессию из-за того, что опасно или же трудно, если к тебе приходит заплаканная женщина, у которой её небольшую зарплату украли? Чисто по-человечески хочется помочь — ей сейчас труднее... Сыск, увы, вечен. Во все времена находились люди, у которых своя логика: «Если на глазах лежит, что ж не взять?»

И в советские времена работы в отделе по имущественным преступлениям, где трудился Иван Степанович, было хоть отбавляй. Так, например, находились умельцы, которые умудрялись снимать по семь шапок с голов незадачливых рязанцев в день или, проходя мимо автомобиля, за какие-то минуты оставлять его без колёс. Настолько же виртуозными должны были стать и действия оперативников, чтобы с поличным поймать таких криминальных фокусников. Были и довольно серьёзные серийные преступления, которые заставляли оперативников применять чудеса дедукции, чтобы найти неуловимых, нередко залётных, ловкачей.
— Самые громкие преступления того времени — кражи из колхозов и магазинов. Бывало, что прямо по трассе шла группа и совершала ряд краж, одну за другой. Как ехали на автомобиле, так по пути и выносили всё, что плохо лежало. А по их следам выезжали мы. Оставляли родных и мчались из одного района в другой, из него в третий... А время было: никаких мобильных, даже стационарные телефоны стояли не везде. И вот уедешь на несколько месяцев, возвращаешься, жена спрашивает: где ты был, вдруг что случилось? Что же ей ответить? Отшучивались: мол, если бы случилось, к тебе бы уже пришли с мрачными лицами... Потому и выбирали жён меланхоличных. Это тоже настоящий геройский поступок — всё время ждать... Не каждая стерпит, что муж работает иногда круглые сутки, да без выходных — у преступников ведь их тоже не бывает...

И детектив, и психолог
Длительные командировки для оперативников рязанского угро и действительно были довольно привычным делом. Ивану Степановичу и его коллегам за сорок лет пришлось объехать, без преувеличения, всю область. Жить часто приходилось в слабоотапливаемых или же неблагоустроенных общежитиях, питаться на бегу, между расспросами очередных свидетелей.

Однажды, чтобы вывести на чистую воду молодого человека, укравшего два пистолета Марголина из сейфа в Сапожковском районе, оперативники рязанского уголовного розыска две недели опрашивали местных жителей, собирая по крупицам скудную информацию. Только так и удалось выяснить, что рязанских сыскарей поставил на уши сынок уборщицы, выкравший сначала ключи у матери, а потом — оружие из сейфа. Самое сложное было — убедить женщину в виновности сына. Верить в подобное она просто не хотела, несмотря на обнаруженные отпечатки пальцев молодого человека, а также показания свидетелей. Быть психологами, а не только детективами, — в профессии оперативника это просто необходимость. Как иначе раскрыть человека, заранее настроенного на обман?
— Это в кино всё красиво: раз — и человек сознаётся. А в реальности у сотрудника уголовного розыска работа долгая и очень кропотливая. Сна чала собрать все улики, потом понять, кому это было нужно, найти этого человека да ещё и доказать ему, уже заранее придумавшему надёжное алиби, что лгать и изворачиваться бессмысленно. Иногда одной, чисто человеческой беседы бывает достаточно. Задел ты его струнки, и он тебе раскрылся. Это, естественно, непросто. Я каждый раз перед встречей (неважно, говорить мне с подозреваемым или же с потерпевшим) переживал: что спросить и как спросить? Общаться нужно. Причём общаться уважительно, чтобы не заронить недоверие. Бывали случаи, когда нам с зоны приходили письма с благодарностями — мол, молодцы, дело раскрыли грамотно и спасибо за человечность...

Самое напряжённое время для рязанских оперативников началось в 90-е, когда об этой самой человечности, о страхе перед законом забывали целые поколения. Дух вседозволенности тех лет можно ощутить и сегодня: памятники на любом кладбище — целые аллеи из молодых лиц 70-х годов рождения...
— В 90-е пришлось с самыми циничными преступлениями столкнуться. Сколько было на трассе грабежей и разбоев! Почти каждый день организованные группы убивали и грабили. Расстреливали целыми семьями, вместе с детьми. За несколько месяцев мы исколесили все рязанские трассы в поисках злоумышленников. Вот так едешь и видишь: какой-нибудь дальнобойщик на сон остановился на обочине. Сразу же шли будить, объясняли, что это небезопасно. Может быть, кому-то так спасли жизнь... Была большая ответственность, время — трудное, многие уходили из милиции, но и сейчас я вроде уже на пенсии, а бросить уголовный розыск не могу. Мне интересно до сих пор! Случайных людей в этой профессии нет — слишком уж сложно и ответственно. Но если ты уважаешь людей и любишь свой край, тогда работа понравится и будешь считать, что лучше не бывает...