Братство по оружию

— Где вас застало 15 февраля 1989 года?
— Я уже, слава богу, был уволен. Но начало вывода пришлось на мой срок демобилизации. Мало того, наше подразделение как одно из специально сопровождающих должно было осуществлять прорыв через укреплённые районы при выходе колонны семидесятой бригады и третьего отдельного батальона спецназа, на тот момент он считался отдельным мотострелковым батальоном из провинции Кандагар.

— Когда речь идёт о суровых мужских профессиях, есть такое выражение «бывших не бывает». И вы, несмотря на то, что были уже демобилизованы и находились на гражданке, помните свои ощущения 26-летней давности?
— В целом, конечно, самое главное ощущение — наконец-то закончилась война. Помимо потерь наших боевых товарищей, которые остались там, гибли не только военнослужащие, но и гражданские лица, приезжавшие на замену, — медсёстры, продавцы, работники складов, строители. Я был свидетелем того, как один из самолётов в связи с плохими погодными условиями вылетел на минное поле, и на наших глазах разыгралась трагедия. Мы кинулись на помощь, но мы не знали карту мин, и многие из нас получили ранения. Самое главное, люди, которые прилетели на замену, убыли назад покалеченными.

— Дата вывода войск — что она всё-таки значит для воинов-афганцев?
— Естественно, я не считаю нас проигравшей стороной в этой войне. Я служил в последнем эшелоне людей, исполнявших национальный долг, и мы не только воевали. Локальная борьба была достаточно сильная с бандформированиями и караванами наркотического и оружейного трафика. Сам конец войны характеризует, что отпускает момент напряжения. В целом, я считаю, мы оказали интернациональную помощь. Те афганцы, которые жили там при следующих режимах, говорят, что мы там строили. Нас никак нельзя сравнивать с тем, как сейчас там себя ведут американцы.

— Мы сейчас живём во время, когда активно пытаются переписать историю. Это касается и Великой Отечественной войны и афганской войны, безусловно, тоже. Значение вашего Союза как патриотической организации сейчас особенное велико…
— Да. Особенно хочу подчеркнуть то, что с нами вместе воевали люди разных национальностей. Я по происхождению являюсь осетином, воевал рядом с русскими, украинцами. Таджики очень себя проявили. Дело в том, что часть афганского населения говорит на таджикском диалекте, и головной дозор у нас обычно обеспечивался именно выходцами этого народа — первичные переговоры, реакция, чтобы не начали внезапно стрелять, зависело во многом от них. Кавказцев тоже было много. Конечно, может, какие-то споры и возникали в процессе, потому что каждый любит свою малую родину, относится к ней с уважением. Но это никогда не доходило до открытых конфликтов. Я не являюсь активным пользователем социальных сетей, и сегодня стараюсь не отвечать на обидные упрёки со стороны тех ребят, которые находятся на Украине, живут там, являются коренными украинцами, которые высказываются, пытаются найти какую-то правду. Дело в том, что мы её на своём уровне найти всё равно не сможем. Переругаться и поставить под сомнение наши боевые отношения — для меня это очень большой удар. Поэтому я сейчас стараюсь всячески этого избегать.

— Что делается для сохранения памяти о той войне в Рязани? Насколько удовлетворены тем, как нынешнее поколение воспринимает вас, солдат и офицеров той войны?
— В целом на сегодняшний день тенденция поменялась. Мы находим понимание и у рядовых граждан нашего города. Союз ветеранов Афганистана сейчас включает в себя не только воинов-интернационалистов, но и ребят, прошедших чеченскую войну. Мы привлекаем их и стараемся избавить от синдрома человека, прошедшего войну, от ощущения какой-то своей ненужности. Мы стараемся поддерживать наших младших братьев по оружию. Чем можем — помогаем. Оказываем помощь и в медицинских вопросах. С протезами, например. В ряду знаменательных событий хочу отметить открытие памятника погибшим в локальных войнах на площади Маргелова. Спасибо Альберту Евдокимовичу Слюсарю. Мы хотим сейчас усилить проводимые уроки мужества, приобрести муляжи для того, чтобы подрастающее поколение могло знать и представлять, что такое оружие. Мы — россияне. У нас, видно, такая судьба — не являясь агрессорами, чётко осознавать, что такое оружие.

Кроме того, 13 февраля под патронатом губернатора был открыт частный спортивный комплекс с бассейном «Дельфин». Он также имеет достаточно узкую направленность и специализацию под обеспечение маломобильных групп населения, инвалидов боевых действий, колясочников, людей с ограниченными возможностями. Тут спектр достаточно широк. В чашу бассейна человека могут опустить комфортным механизированным подъёмником. Также есть лифтовый подъёмник между первым и вторым этажами. На втором этаже группа тренажёров именно для инвалидов-колясочников, для верхней части туловища — на пресс, плечи, руки. Занятия могут проводиться под присмотром инструктора, знающего специальные упражнения. Данная часть населения у нас обделена в плане участия в спортивных мероприятиях, хотя, как ни парадоксально, все наши паралимпийцы берут медали и показывают невероятные результаты. Честь им и хвала. Это люди с огромнейшей силой воли, которые не сломались, не посчитали, что их жизнь закончена, а убеждают нас в том, что в любой ситуации есть выход и возможность смотреть вперёд.