«Пишу о жизни и о человеке…»

Алла Михайловна Нечаева — писатель, член Союза писателей СССР и России с 1989 года. Родилась и живет в Рязани. Окончила политехнический техникум в Рязани, педагогический институт, факультет биологии в Костроме, Литературный институт им. Горького в Москве. Отделение прозы. Пишет романы, повести, рассказы. Автор десяти книг. Среди них — романы: «Вишни в чужом саду», «Снег в июле», «Кроме твоих объятий» и другие. Печаталась в столичных и местных периодических изданиях.

Накануне юбилея мы встретились с Аллой Нечаевой и поговорили о литературном творчестве, современной ситуации на издательском рынке.

Р.В. — Алла Михайловна, как правило, почти все писательские интервью да, наверное, и любые разговоры начинаются с традиционного вопроса. Учтем и будем придерживаться негласных установок. О чем ваши книги?
А.Н. — О жизни. Жизнь — самая большая тайна на земле. Человек — самая большая загадка в жизни. Значит, пишу о жизни и о человеке! Я, как почти все люди, если застигает их какое-нибудь недоумение в этой самой жизни, любят задавать себе вопросы и пытаются отвечать на них. Ну а я отвечаю на свои вопросы письменно, мне нравится эстетика написанного слова. Красота.

Р.В. — И все?!
А.Н. — Я много думала: зачем люди читают? Каждый вопрос желательно вначале задать себе. Древнее — познай себя — еще никто не опроверг. Что я ищу в книгах? Вот тут неразделимо: мысль и слово. Потому что, если слово обессмысленно, то к чему оно? Да и мотив любого познания: наличие мысли. Зацепка мысли, попытка обнаружить ее и принимать, спорить или удивляться именно мысли. Сочинительство не диктант, тут иные правила. Устная речь, даже на одну и ту же тему, у всех разная. И письмо — имеется в виду высказывание или описание какое-то — тоже индивидуально. Сочетание слов, их созвучие так неуловимо загадочно, что, поставленные по видению автора, создают удивительную картину чужой мысли. Непривычную. Это и есть авторская индивидуальность. Читающие с ходу узнают Платонова и Паустовского, Шолохова и Достоевского.

Р.В. — Все-таки не одна красота слова спасает прозу?
А.Н. — Больше того, красоту тоже ведь понимают по-разному. Я недавно открыла — понятно, что в переводе, но у нас старая школа переводчиков — учеба любому писателю, так вот Натали Саррот, французская писательница русского происхождения. Каждое слово ее прозы — как драгоценность, его можно просматривать на свет. Оно не только объемно, оно исходит ароматом. Но это для меня. А другой — взглянет и зевнет. Ему нужны действие и скорость. Как в жизни. Чтобы вперед, куда-то… ну, понятно куда. К финалу. Сюжет и ничего больше.

Р.В. — А вас сюжет не волнует?
А.Н. — Нет. Люблю мысль смаковать. Ай! Чтобы со всех сторон «обкашлять»! А если она построена как-нибудь затейливо, мне вполне достаточно.

Р.В. — Это, наверное, черта любого художника — наслаждаться красотой…
А.Н. — Думаю, да. Писатель — художник слова. Слова — краски его картины. И пейзажа, и жанровых сценок, и портрета.

Р.В. — Что вы приготовили себе в подарок к юбилею?
А.Н. — Закончила книгу. О художниках. С главной героиней — скульптором. Ее прототип — Антонина Усаченко, к сожалению, ушедшая из жизни. Это мой долг. Она просила, чтобы я написала про нее. И, наконец, у меня получилось. Надеюсь. Ее название — «Евангелина».

Р.В. — А какая ситуация с изданием книг складывается сегодня?
А.Н. — Мы живем теперь в другой стране. В Советском Союзе были другие ценности, которые государством охранялись, пропагандировались и щедро оплачивались. Из культуры — самой высокой ценностью являлась художественная литература. Страна была гигантская: книжные издательства огромного размаха, тиражи — под стать. Если ты попадал (что было чудовищно сложно) в план издательства, твоей заботой оставалось — сдать рукопись. И еще — бесплатно заказать до трехсот экземпляров книги — в подарок себе! И получить очень приличный гонорар. Книги рассылались по всей необъятной стране. Я успела при жизни того государства выпустить первую книжку рассказов «Двое». А что теперь? Теперь на месте разоренных издательств образовались другие, главная их забота — насытить свой бизнес. Теперь изготовление книг и их продажа — бизнес деньгами. Из цепочки «рукопись — издательство — книга» выпал сам автор. Кто быстрее и больше заплатит за свой труд, того и издадут. Сколько угодно и чего желаете. Это сравнимо с отчим домом и детским домом. Нет интереса ни к книге, ни к автору. Интерес один — к доходам. Издательств теперь тьма. И мечта у каждого — разбогатеть.

Р.В. — И никакого просвета?
А.Н. — Думаю, строительство нашего нового государства — пусть и с пробуксовкой — мчится на всех парусах к американизму. А там нет даже отдела культуры. Как-то вполне без него обходятся. И нам к чему «культура» без денег, если именно деньги — основной меритель жизни и всего в ней? Будет как-то усовершенствоваться институт литературных агентов, он должен выполнять функции советского издательства и Союза писателей. Но для этого требуется не охотник за авторскими деньгами, по-нынешнему — «издатель», а человек, любящий литературу и автора.

Р.В. — Во что вы не потеряли веру после такой грустной реальности?
А.Н. — Наверное, в задумку Создателя. Для чего-то была задумана Земля и на ней Человек. И разве плох видимый мир, с природой, красотой, любовью, и тот, внутренний, из которого художник воссоздает свою реальность, а остальные прикасаются, чтобы вспомнить, что каждый человек — подобие Божье и что жизнь, даже такая — не всегда щадящая, все равно не сравнима ни с чем.

Р.В. — Нет ничего лучше жизни?
А.Н. — Я бы сказала — слаще! И ведь главное — сладость жизни в нас «включена» как основная задумка. Остальное — вторично!

Р.В. — С юбилеем!

Р.S. 20 ноября в 16.00 в областной библиотеке имени Горького состоится творческий вечер Аллы Нечаевой.