Одним выстрелом

О том, как создавался уникальный барельеф, который отныне будет украшать сразу три российских населённых пункта, рассказал его создатель, заслуженный художник России Алексей Анисимов.

— Зачастую инициаторами установки мемориальных досок выступает группа горожан, отнюдь не власти. Так было и на этот раз?
— Изначально у нас собирались средства для памятника Есенину в Петербурге. Денег не хватало, и спонсором проекта выступила Балтийская компания, оплатив установку и сам памятник. На оставшиеся средства и решили сделать мемориальные доски. К тому же появлению доски на улице Есенина приложила руку администрация Рязани по решению городской Думы. А на самих досках указано, кто ещё поспособствовал сбору средств, — это в том числе рязанские школьники и рязанское землячество в Москве.

— «Небольшие» — это как?
— Если скульптура делается не из пластика (как пытаются сегодня работать некоторые рязанские художники), а из более твёрдых и традиционным материалов (камня, дерева), то это весьма дорогостоящие дело. У нас давно говорят, что на Есенинском бульваре нужно установить фигуру Есенина. В Свердловске вон 250 лет железным дорогам отмечали, установили памятник станционному смотрителю, а в Челябинске рядом со зданием банка сидит и побирается нищий — статуя, конечно же. И у нас в Рязани много брендов, которые можно было установить, те же грибы с глазами! Но один человек этого сделать не может, должна появиться, как принято говорить, политическая воля. Скульптор-то слепит, но нужно, чтобы это всё воплотилось в жизнь. У Церетели был Лужков, вот они всю Москву и заставили. У нас можно было бы сделать много интересной парковой скульптуры, тем более что у нас пытаются развивать туристический бизнес. Народ же не поедет в Рязань по магазинам ходить…

— В других городах парковая скульптура более востребована?
— В Свердловске и Челябинске есть крупные градообразующие предприятия, которые вкладываются в городскую инфраструктуру. У нас полно аналогичных предприятий, но в культурной жизни они не участвуют. Должна быть политическая воля, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки. Из неустановленных у меня есть памятник Василию Рязанскому, который хотела ставить Рязанская епархия в кремле. Но всё опять упёрлось в деньги. А должна была быть большая работа: бронзовая фигура в волнах — с одной стороны Муром, с другой — Рязань… Владыка одобрил уже… Но вышла проблема со спонсором, он сначала надулся, потом сдулся, и всё свернулось.

— Инициативы властей нет совсем?
— Сейчас — нет. В своё время городу был подарен памятник Олегу Рязанскому, но подарили нам его в гипсе, конечное исполнение встало городу в семь миллионов — бронза, отливка… Сейчас к тому же любая работа дороже 250 тысяч должна проходить через конкурс, кто-то должен провести, кто-то выиграть… Самостоятельно сделать такую работу нельзя. А сколько у нас известных людей, сколько известнейших физиологов, одних путешественников проживало — четверо, а пятый до сих пор везде ходит. Вот решили музей Русской Америки сделать уже. А в городе до сих пор одна моя доска висит на доме Загоскина. А как же Семёнов-Тянь-Шаньский, Головнин? Какой ещё город может похвастаться такими именами? В прошлом году было 190 лет Полонскому, был уже продуман эскиз памятника, совершенно не помпезный, камерный, больше даже парковая скульптура: поэт сидит на скамейке. И место было найдено — между музеем и филармонией, рядом с домом, где он родился. Но опять же, ничего не вышло. А ведь Есенин — выходец из области, рязанский городской поэт — это именно Полонский.

— Могут ли горожане своими силами собрать необходимую сумму для установки такого памятника?
— Вряд ли, подобные вещи происходят с привлечением спонсоров. Даже на памятник Есенину собирали буквально по десять рублей, набрав всего 50 тысяч — на одни мемориальные доски и хватило.
— В связи с отставкой Лужкова в Москве грозят снести/перенести памятники работы Церетели. Вы как скульптор как к этому относитесь?
— В любом деле нужно вовремя остановиться, а когда человека заносит… Зураб Константинович — хороший художник, великолепный организатор, но в этой ситуации его разнесло, поэтому и пошли все эти памятники, и отношение к ним. И этот его Пётр Первый — ну какое он вообще отношение имеет к Москве? А что он наставил рядом с академией художеств? Впрочем, Церетели в Москве — это целая эпоха, были возможности. Говорить сейчас, что плохо было абсолютно всё, будет не справедливо. Просто пошёл перебор. Сейчас же время остановиться и не уходить в другую крайность. У нас в Рязани сносили памятник Ленина, а когда стали возвращать его на место, то выяснилось, что монтаж обойдётся дороже, чем сама статуя, ибо восстанавливать всегда дороже. Стоит он и стоит, зачем мы всегда стремимся разрушить всё до основания? Так нельзя, нужно оставаться цивилизованными и не впадать в горячку. Вспоминается ректор академии художеств Матросов, который устраивал субботники по разбитию античных скульптур, после чего пошёл авангардизм, все эти кубы, Родченко, «Бубновый валет», «Ослиный хвост». Ну зачем ломать старое?! Это в генах у людей заложено, вероятно, — взять и сломать. Вон во Франции оставили статую Франко, а мы зачем-то Дзержинского сломали.

— Политику нужно отделять от искусства?
— Конечно! Тем более, что это политизирование вытекает в крупную сумму. Та же история про снос статуи Ленина — хорошо, что те, кто снимал статую, сделал это аккуратно, не порушил и не распилил её, ещё бы дороже потом обошлось. А образовавшаяся пустота тут же начала заполняться. Помните, как площадь стали называть площадью трёх сисек? У нас народ злой на язык. Потом решили какую-то часовню ставить, началась вакханалия с идеями. И с Церетели в Москве то же самое. Кому этот его Пётр там сейчас мешает? Судоходству?