Наследники Ярилы и Джима Моррисона

Будущее таких групп очевидно безрадостно, да и вообще их «потолок», как правило, сразу виден после того, как послушаешь всего одну-две песни.

Другая категория куда меньше – это группы, в которых виден какой-то потенциал. Их лидеры постепенно учатся сочинять всё более и более вразумительные песни, их музыканты с каждым годом всё лучше и лучше умеют играть, и, как следствие, эти группы меняются в лучшую сторону — попросту говоря, растут.

Одна из рязанских групп, явно относящихся ко второй категории уже начинающих постепенно реализовывать свой потенциал — «Яр-Хмель». Поэтому сегодняшний гость «Новой газеты» — лидер этого коллектива Михаил Мехин.

– Раньше группа «Яр-Хмель» звучала довольно камерно, но за последнее время саунд резко изменился, да и новые песни стали более «стадионными» что ли, они уже явно рассчитаны не на камерный узкий круг вдумчивых слушателей, а на более широкую аудиторию. С чем связано такое резкое изменение твоей «волны»: от камерности — к «стадионности»?

— Всё просто: человек растёт и меняется. То, что мы делаем сейчас, гораздо интереснее того, что мы делали раньше. Наша задача — расширять аудиторию.

— Как считаешь, это уже получается? Доволен своими шагами на пути к этой цели?

— Да, людей на концерты приходит больше. Посмотрим, как дальше всё развернётся.

— На одном из последних концертов, в галерее «42», ты почти полпрограммы пел не свои песни, а песни группы «Doors»...

— Было сделано ровно четыре песни для вечеринки в «Черанто». Потом мы решили сыграть их на сольном концерте. Мне кажется, хорошо всё вышло.

— Откуда возник такой интерес именно к песням Джима Моррисона? На твой взгляд, что между вами такого уж общего?

— Моррисон — прекрасный образец рок-героя. Именно героя, потому что у него есть черта, которая будет свойственна ещё нескольким поколениям рок-героев — это жажда саморазрушения ради познания истины. Мы оба — алкоголики и поэты.

— Ты упомянул о жажде саморазрушения. Что, обязательно, по-твоему, «звезда рок-н-ролла должна умереть»?

— Нет, речь идёт о том, чтобы человек сполна реализовал свой персональный миф. У Моррисона это получилось. Рождение и смерть — это одно и то же.

— Ты и себя упомянул как поэта. Твои тексты довольно литературны, многие из них можно читать с листа как стихи. Поэзией ты увлекался с детства?

— Раньше я действительно писал стихи и уже потом сочинял к ним музыку. Сейчас я создаю целостный продукт. Не стихотворение и музыку отдельно, а песню в народном понимании, ибо текст неотделим от мелодии. Для меня именно такие песни — идеал, к которому я стремлюсь.

— Но многие строчки вызывают вопросы. Вот объясни мне, например, что такое «парапеты бескрайнего лета».

— Какие-то вещи кажутся безграничными, но приходит время, и ты видишь, что у всего есть свои границы. Очередной поэтический парадокс.
Поэзия — это свободное пространство, несмотря на все литературные нормы языка. Я создаю образ так, как считаю нужным.

— С тех пор, как начал воспринимать песню как нечто единое и синкретическое, ты «чистую» поэзию забросил?

— Стихи стихами, а песни песнями. Мне кажется, это не должно пересекаться.

— Кого-то из местных авторов, рокеров и бардов тебе интересно слушать именно с точки зрения их работы со словом?

— Не могу назвать ни одной рязанской команды, которая в плане текстов мне показалась бы интересной.

— А в отечественном роке есть какие-то ориентиры? Или ты уже считаешь себя полностью сформировавшимся, самобытным автором и так далее?

— Всегда есть куда идти. Важно найти поэтическую форму и интонацию, которая будет работать. Со словом я определился, поиск интонации — основная задача, ибо поиск интонации — способ раскрыть себя миру.

— Считаешь свою группу готовой участвовать в каких-то крупных фестивалях?

— Да, наша история продолжается.

— Название пивом отдает... Первые ассоциации — «Яр-пиво» и «Хмелефф».

— Яр-Хмель — один из эпитетов бога Ярилы, греческий вариант — Дионис. Это бог, который приходит весной и оживляет землю своими благодатными возлияниями...

Беседовал Анатолий Обыдёнкин