Андрей Петруцкий: Мне не нужны звания и регалии

Андрей Петруцкий: Мне не нужны звания и регалии	26.12.2012

В Рязани нашего героя больше знают как правозащитника и общественного деятеля. А он, помимо этого, еще и увлеченный садовод, эколог, всей душой болеющий за родной город и состояние его зеленых зон и собравший вокруг себя группу единомышленников, без участия которых не обсуждается большинство значимых городских проектов.

Барак, виселица и поросята
– Андрей Александрович, Вы коренной рязанец?
– Я родился в Магадане, мать была полькой, отец – белорусом. Родители мои были репрессированы и высланы в этот суровый край. Отец – школьный учитель, осужденный за неосторожно сказанное слово, был очень востребован на Колыме, проработал много лет главным экономистом на Магаданском промкомбинате. Он рассчитывал, сколько валенок, иголок и стекла нужно всему Дальнему Востоку.

А матери вменили в вину то, что она, живя в оккупированном городе, продавала билеты в кинотеатре, а значит, работала на врага. Маму как изменницу родины приговорили к 15 годам. Она прошла все лагеря, самые страшные – Усть-Омчуг, Будугучак, побывала там, где на добыче оловянной руды мужчины жили всего 1-3 месяца. Спаслась тем, что полсрока отсидела в карцере… В Магадане я с родителями, младшим братом и сводной сестрой прожил до восьмилетнего возраста.

– Что вспоминается из детства?
– Жили в бараке с общей кухней, в комнате стояла печка. Я помню, как крабы (а их привозили в бочках) ползали на полу в кухне. Мать, чтобы скопить денег на кооперативную квартиру, выращивала поросят. Она брала их совсем крошечными у одного японца.

– Вы были уличный мальчишка?
– Иного и быть не могло. Моими приятелями в основном были дети осужденных, отбывающих наказание по уголовным статьям. И вот как-то, заигравшись, эти сорвиголовы решили меня повесить. Уже была сооружена виселица. Мать, узнав о происходящем от брата, бросила все дела и прибежала спасать меня. Вот еще случай. Будучи семилетним ребенком, я увел брата очень далеко в бухту, к морю, нас еле-еле нашли. Тяга к неизвестному, к исследованиям была во мне уже тогда. После школы решил поступать на биофак МГУ, но отговорили, дескать, эта профессия не прокормит. В итоге окончил физмат рязанского пединститута, но в душе всегда остался натуралистом.

Проректор на крыше
– А как Вы оказались в Рязани?
– Сюда мы с матерью и братом приехали в 1963 году. Родители разошлись, мама была замужем уже за другим человеком. Купили здесь кооперативную квартиру на улице Урицкого.

Окончив институт, я два года преподавал в школе, потом в институте. Нагрузка для меня – выпускника вуза – была огромная: пришлось преподавать классическую и теоретическую механику, общую физику, астрономию. По астрономии я написал диссертацию, но в 90-м году забросил ее, так как не видел тогда смысла заниматься наукой. Помимо этого, была и другая жизнь: походы на Урал, Саяны, велосипедные пробеги, поездки в колхозы. Но время было тяжелое, институт практически не финансировался, его корпуса разрушались.

Так, общежитие на Урицкого совсем не отапливалось, 500 человек мерзли. Смотреть спокойно на это было невозможно. Оказалось, что система отопления была забита грязью. Нашли слесаря, заказали нужные детали, присоединили шланги и прочистили эти трубы. Тепло пошло.

Анатолий Лиферов, возглавивший вуз, заметил мою активность и позвал на должность проректора по административно-хозяйственной части. Я какое-то время отнекивался, понимая, какую материальную ответственность придется взять на себя, тем не менее попытался… Мой неуемный характер не позволял мне отсиживаться в кабинете – я сам лез на крышу, чистил снег, спускался в подвалы. «Где Петруцкий?» – спрашивают посетители. – «А он на крыше». – «То есть как? Проректор сам сбрасывает сосульки?!» Ясно, что авторитета это мне не добавляло.

– То есть Вы действуете по принципу: «Лучше, чем я сам, никто не сделает». Так?
– Не поверите, но я не мог спать, если знал, что в котельной проблемы. Правдами и неправдами приходилось доставать запчасти для институтских машин. Тем не менее сделано было много, мы даже построили спортзал. Без разрешения, на свой страх и риск. А что было делать? Глубокой осенью привезли сэндвич-панели, а ждать до весны было опасно – могли сгнить. Пришлось ставить, а оформили все задним числом.

Проработав деканом еще два года, в 1993 году я решил уйти из института. Было ощущение, что я исчерпал себя. Возможно, что не хватило твердости и даже жесткости. Ну не мог я руководить людьми, профессорами, у которых учился! Выучив наизусть свои лекции, мне было неинтересно в тысячный раз повторять одно и то же. Что делать? Мы с братом решили заняться подсобным хозяйством – начали с выращивания рассады овощей, затем стали разводить цветы, декоративные и плодовые растения. Так и живем – своим трудом.

– Так Вы землевладелец! На какой площади?
– Есть 40 соток земли, которая нас кормит. С принятием закона «О личном подсобном хозяйстве» мы освобождены от уплаты налогов, так как содержание нашего питомника, где нет наемного труда, не является предпринимательской деятельностью. Так что сейчас меня нельзя лишить бизнеса, капитала. Все, что у меня есть, образно говоря, – это земля и лопата. Еще черенки и семена. Моя совесть чиста: я не укрыл налоги, никого не обманул… В этом отношении мне легко. Но трудиться приходится много.

Протесты не повисли в воздухе
– Вас знают в Рязани как правозащитника и общественного деятеля. Вы преследуете какую-то цель?
– Не хочу быть членом какой-либо партии, потому что цель любой партии – это борьба за власть. Мне это чуждо. Зачем бороться за власть, если менять нужно отношение людей к своей жизни, заставить их жить по законам морали?

– Как Вы думаете, в обществе в этом отношении что-то изменилось?
– После пожаров 2010 года стало понятно, что так безответственно ко всему относиться больше нельзя. Собралась инициативная группа, куда, помимо меня, вошли Надежда Травина, Ольга Баранова, которая начала активно участвовать в публичных слушаниях. Первое, против чего мы выступили, – застройка территории возле Рюминского парка. Наши протесты не повисли в воздухе, все проекты по строительству в этом историческом месте заморожены.

После этого руководителям строительных фирм выдают решения публичных слушаний в положенный срок – в течение месяца, а раньше это делали по прошествии полугода. Ведь в чем смысл общественных слушаний и выступлений инициативной группы? Не просто препятствовать тому, что некий Василий Иванович хочет застроить парк. Наша система должна работать таким образом, чтобы у Василия Ивановича даже мысли не возникло строить там, где нельзя.

– О каких еще общественных акциях рязанских активистов Вы можете рассказать?
– Спасен архив рязанских писательниц 19 века сестер Хвощинских. В 1978 году сгорел дом на улице Рабочих, там жила праправнучка одной из писательниц. Надеюсь, что наступит тот день, когда архив займет свое место в литературном музее, который планируется открыть в Рязани. Мне же было интересно докопаться до подноготной с нашумевшей историей скопинского банка и роли в ней известного мецената Худякова. Я провел свое расследование.

– Какие еще исторические пласты Вас интересуют?
– Вместе с братом (а он археолог по основной специальности) мы перевернули вверх дном всю Старую Рязань. Считается, что культурный слой в этих местах составляет не больше 20 см, а находки, сделанные местными жителями, доказывают, что он не менее трех метров. Эти факты говорят, что никакого падения Рязани не было. Люди жили в нижней террасе Оки непрерывно. Копая колодец на участке, мы нашли бересту, правда, удалось разобрать только четыре буквы. Если бы это были слова – это была бы сенсация! Значит, надо копать глубже...

Садовод-первопроходец
– Будучи дипломированным математиком, Вы прекрасно разбираетесь в биологии. Эти знания – результат самообразования?
– Работая у себя на участке, я понял, что если буду выращивать только капусту, то денег хватит лишь на хлеб. Стоял вопрос – как вырваться вперед? Как сделать то, чего никто еще не сделал? Так мы научились выращивать клубни бегонии. Затем статью о выращивании бегонии опубликовали в журнале «Цветоводство». В Интернете в этой ссылке было зарегистрировано более десяти тысяч обращений. Значит, людям это интересно.

– Что Вы сегодня выращиваете в своем питомнике?
– Однолетние и многолетние цветы, плодовые деревья, хвойные растения. Сейчас елочкам и пихтам уже 14 лет. Выведен сорт примулы, которая зимует у нас. Недавно ездили в Минск, попали на белорусскую плодовую станцию. Там заинтересовались нашим абрикосом, он уникален тем, что переносит любую зиму. Это уже 8-я репродукция рязанских селекционеров. Если все получится, в Белоруссии этот сорт будет введен в государственную систему сортов. Хочется, чтобы народное достижение было сохранено, пусть и не в нашей стране. А мне самому звания и регалии не нужны.

– А что бы еще хотели вырастить?
– Это длинный список. Проблема в том, что в нашей полосе не хватает тепла. Сумма положительных температур – 2200 градусов, а надо хотя бы 2400-2500. Так, все сорта яблок, даже перезимовавшие, не содержат нужного количества сахара. И получается, что фрукты все на один вкус. А вот этот же сорт яблок, только выращенный в Липецке, уже слаще. Но хочется не просто вырастить, а научить других людей выращивать, передать им свои находки.

– Какие сюрпризы преподносит Вам сад?
– Последние три года удивляет необыкновенный урожай черешни. Обычно в конце апреля от заморозков пропадает завязь, а теперь этого нет.
– Как правильно сажать деревья?
– Сажать надо обязательно осенью. Тогда у растения до декабря будет время во влажной почве хорошо развить свою корневую систему. А это уже залог того, что дерево приживется. Еще один секрет: прививка должна быть расположена выше уровня грунта и обращена на юг. Вообще заниматься садоводством безумно интересно, потому что все это – творчество. Я совершенно осознанно решил посвятить часть своей жизни общению с природой. Стараюсь обходиться тем, что действительно необходимо в жизни. «Волгу» я вожу 30 лет и надеюсь еще 30 лет поездить на ней. Менять машину – а зачем? Отравлять природу? Поэтому не люблю излишеств. Любое потребление – это разрушение природы.

– В материалах рубрики «Нерабочее настроение» мы часто спрашиваем о мечте героя. А каковы Ваши жизненные устремления?
– Моя мечта – пятиэтажная Рязань. Я долгое время прожил в четырехэтажном доме, в нем были парковки, у каждой квартиры был свой участочек в 18 квадратных метров. Ухаживая за этим клочком земли, дети приучались любить природу. Вот и хочется вернуться к этому. Примеров достаточно, взять хотя бы Белгород. Там по новому плану застройки 80% зданий – индивидуальные дома. По генплану Рязани 50% застройки – 1-, 2-, 3-этажные дома. Где они? Их нет.

Город уходит в высоту, и делается это в первую очередь в интересах бизнеса. Именно поэтому на каждых публичных слушаниях мы – экологи, активисты – вносим предложения строить не более 5500 кв. м жилой площади на гектар – это пять этажей. Так решается проблема парковок, озеленения, люди становятся добрее и участливее. Вот к этому надо стремиться…

Светлана Пиманова

«Дом.Строй», №48/2012