Судебный бой полковника Печёрских

Полковник Игорь Печёрских командовал 3-м батальоном 345-го парашютно-десантного полка в Афганистане во время боя за высоту 3234. Именно этот эпизод войны лёг в основу фильма «9-я рота». Потом были Азербайджан и Северный Кавказ. В Рязани многие считают его странным. Казалось бы, деньги сами в руки плывут: ты только наркотрафик сильно не души. Но Печёрских не из таких. В городе у него много преданных друзей, которые за него готовы в огонь и в воду, но и недоброжелателей хватает.

В 2003 году три местных бизнесмена обвинили полковника в вымогательстве. Против начальника спецназа ФСКН по Рязанской области Игоря Печёрских было возбуждено уголовное дело. Судебное разбирательство длилось почти четыре года, в течение которых он продолжал исполнять свои служебные обязанности. Рязанские следователи на стенку лезли от упорства подсудимого: он по нескольку раз вызывал их в суд, заявлял сотни отводов судье, успешно исключал одно за другим доказательства вины как незаконные. Увы. Доводы защиты суд проигнорировал. В феврале полковнику был вынесен обвинительный приговор: шесть лет колонии строгого режима. Вместе с ним были осуждены бывший сотрудник отдела физической защиты налоговой полиции Валентин Матвейчук (5 лет колонии строгого режима) и руководитель охотничьего хозяйства Юрий Дёмин (4 года колонии общего режима). Все они свою вину не признали, а потому получили реальные сроки заключения. А вот старший оперуполномоченный по особо важным делам Управления Госнарконтроля Игорь Фёдоров, который активно сотрудничал со следствием, получил 4,5 года условно. Важно, что приговор в основном базировался на его показаниях.

С полковником я познакомилась ещё в 2006-м, когда приехала в Рязань от одного из федеральных каналов снимать сюжет о разгоравшемся скандале вокруг десантника. Игорь Печёрских произвёл на меня тогда впечатление человека сильного и мужественного, готового во имя чести и справедливости идти до конца. И сегодня, переговорив со многими из тех, кто его знает и уважает или просто по долгу службы соприкоснулся с его делом, причём по разные стороны баррикад, то, первое впечатление лишь укрепилось.

...Рязань, 1995 год. Игорь Печёрских работает в должности заместителя начальника отдела физической защиты Управления Федеральной службы налоговой полиции по Рязанской области (УФСНП). Кто-то из знакомых поинтересовался, может ли он взять к себе на службу некоего Фёдорова.
– Пусть приходит, посмотрим, – ответил Печёрских.
Игорь Фёдоров, здоровый рыжий парень, сказал, что он боевой офицер, служил в ВДВ. О боевых действиях рассказывал неохотно, что сразу расположило к нему Печёрских. Упомянул, что участвовал в штурме Грозного в новогоднюю ночь 1994 года, затем в составе подразделения удерживал железнодорожный вокзал, был контужен. Знал сослуживца по Афганистану и друга Печёрских, героя России Святослава Голубятникова. Печёрских обрадовался: «Свой». Фёдоров был принят на службу в налоговую полицию, а после её расформирования поступил в оперативное подразделение ФСКН.
– Если бы Игорь тогда спросил меня, что это за человек… – со Святославом Голубятниковым мы сидим за столом в одном из рязанских кафе. Рядом с нами сослуживцы Печёрских, воевавшие с ним бок о бок в Афганистане. – Будь Печора осторожным, недоверчивым, он бы перепроверил, позвонил мне. Но ему всегда достаточно того, что перед ним офицер. А если тот ещё сошлётся на другого офицера, Печора распахнет ему объятия.

Сам Святослав Голубятников познакомился с Игорем Фёдоровым в конце 94-го. Тогда Голубятников командовал батальоном 137-го парашютно-десантного полка. Военным была поставлена задача выйти к окраинам Грозного. Для усиления батальону была придана разведрота. Старший лейтенант Фёдоров командовал взводом. В конце декабря пополз слух: планируется штурм Грозного. В один из предновогодних дней к Голубятникову подошёл командир разведроты: «Мне надо одного офицера отправить в Рязань».
– Я спрашиваю: «Что с ним?» Тот: «Устал он». Я: «Кто такой? Давай его сюда».
Фёдоров стоял в метрах двадцати от меня.
– Иди сюда. Что случилось?
Фёдоров:
– Не могу больше. Устал. Спёкся я. Хоть увольняйте.
– На секунду я удивился, – закуривая, вспоминает Голубятников. – Думаю: он же из разведроты. Офицер. Туда отбирают лучших. С сильным характером. Да и служба у них другая. В наряды не ходят, к работам их не привлекают, только боевая подготовка. А этот бесхарактерный как к ним попал? Ну, вижу – толку от него действительно никакого. Глаза потухли. Как будто сжался весь. Надо отправлять обратно.

Комбат решил откомандировать Фёдорова на командный пункт сводного полка под видом семейных обстоятельств, чтобы не позорить офицерский состав перед 18-летними солдатами. В начале января Фёдоров вместе с грузом-200 был уже в Рязани, живой и здоровый. А в это время, в ночь на 2 января 1995 года в Грозном бойцы Голубятникова отразили 17 атак противника. За этот бой пятеро бойцов, включая комбата, получили Золотые Звёзды Героев России. Старший лейтенант Игорь Фёдоров оказался единственным струсившим человеком в батальоне, попросившим вернуть его с боевого задания.

Но больше всего героя России Голубятникова удивил Фёдоров не тогда, в Чечне, а спустя десять с лишним лет, в Рязани. Выступая в суде в защиту Игоря Печёрских, Голубятников дал характеристику Фёдорову как человеку малодушному и сказал, что на войне тот показал себя трусом.
– В этот момент Фёдоров, сидевший в зале суда в присутствии десяти человек, – Голубятников делает крохотную паузу, – вдруг встаёт и при всех говорит мне, своему бывшему комбату: «Это неправда. Я был в Грозном». Я чуть не онемел. Думал, всё в жизни повидал, но ошибался. С такой откровенной ложью не встречался никогда. О чём это говорит? О том, что человек, не стесняясь, может врать в присутствии других участников событий.
…На показаниях Фёдорова строится уголовное дело полковника Игоря Печёрских.

Предупредительный арест
Итак, в сентябре 2003 года в УБОП при УВД Рязанской области обратились коммерсанты, организовавшие фирму по закупке и продаже ферментов для производства спиртовой продукции в России. По их словам, Игорь Печёрских, в прошлом заместитель начальника службы физической защиты УФСНП по Рязанской области, почти два года вымогал и получал от них взятки в обмен на обещание закрывать глаза на нарушения их фирмой налогового законодательства. Коммерсанты указали: вместе с Печёрских в сговоре состоит Игорь Фёдоров и Валентин Матвейчук. По словам коммерсантов, именно Фёдоров получал от них деньги и, по их мнению, передавал их полковнику.

По официальной версии, коммерсанты под руководством сотрудников УБОПа начали записывать свои встречи с Печёрских и Фёдоровым. Правда, бизнесмены, видимо, и сами вели свои дела не совсем законно: в отношении их менеджеров в это же время было возбуждено уголовное дело за хищение коммерческой тайны у конкурентов.

2 октября 2003 года бизнесмены встретились с Фёдоровым, который заявил, что именно Печёрских якобы может «закрыть» то самое уголовное дело, но полковнику нужно дать денег, и чем скорее, тем лучше. На самом деле Печёрских не мог этого сделать: это не входило в его должностные обязанности начальника отдела спецназа госнаркоконтроля. Но бизнесмены всё же передали Фёдорову тридцать тысяч рублей, предварительно помеченных сотрудниками милиции. Фёдоров взял деньги, сказал бизнесменам, что отнёс их в кабинет Печёрских, после этого сел в машину и уехал. Через несколько минут его задержали… вместе с теми самыми деньгами.

В отношении сотрудников УФСКН было возбуждено уголовное дело по факту получения взятки, сопряженной с вымогательством. Фёдоров во время следствия признал: да, он брал деньги и передавал их Печёрских. Фёдоров, по его словам, действовал по указанию полковника.

Уголовное дело в отношении Игоря Печёрских возбудила известная в городе следователь по особо важным делам следственного управления СКП РФ по Рязанской области Марина Вилкова. В пресс-службе СКП мне показали публикацию в рязанской областной газете о самоотверженной женщине-следователе. Так, следуя статье, именно Марина Николаевна чаще всех участвует в операциях, когда нужно задержать взяточников с поличным. Она входила в оперативно-следственную бригаду по расследованию деяний рязанской банды Слона, вела уголовные дела целого ряда местных коррупционеров. Марина Вилкова заслуженный юрист России и почётный работник органов прокуратуры.
Но вот что странно. Постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Фёдорова и Печёрских следователь Марина Вилкова вынесла в 14 часов 2 октября 2003 года, тогда как деньги Фёдорову были вручены в этот же день в ходе проведения оперативного эксперимента, но после 15.00. То есть следователь возбудила уголовное дело по факту получения денег ранее, чем этот факт состоялся. Что еще более любопытно: оперативникам так и не удалось вручить деньги Печёрских, но возбудили дело и в отношении него тоже.

Вилкова указала: основанием возбуждения уголовного дела послужили материалы оперативно-розыскной деятельности, поступившие из УБОП при УВД Рязанской области. И вот здесь начинается самое интересное. В материалах уголовного дела значится: бизнесмены записывали беседы с Печёрских, Фёдоровым и другими лицами на цифровой диктофон. Содержание разговоров было скопировано на диск, который они передали в УБОП. В прокуратуру Рязанской области для решения вопроса о возбуждении уголовного дела из УБОП поступили уже 20 аудиокассет, как результаты самостоятельной работы оперативников. По мнению следствия, фрагменты этих разговоров можно истолковать так, что Печёрских в завуалированной форме угрожает собеседнику с целью вымогательства денег. В ходе судебного разбирательства у стороны защиты возник вопрос: не являются ли аудиозаписи, послужившие основанием для возбуждения уголовного дела, смонтированными? Рязанские эксперты-фоноскописты установили: признаков монтажа нет. Но Игорь Печёрских продолжал утверждать: фонограммы поддельные. Он обратился к Елене Галяшиной, высококвалифицированному специалисту, автору методики проведения фоноскопических экспертиз в России.
– Я изучила фонограммы, которые были записаны на обычные аудиокассеты. Они оказались копиями, перезаписями с цифровых диктофонов, – рассказала мне Елена Галяшина. – В записях были сомнительные места, позволявшие говорить о том, что аудиозаписи неполные. Где-то могли быть внесены изменения. Чтобы достоверно ответить на вопрос, производился монтаж или нет, требовались оригиналы.

Обо всем этом Елена Галяшина, академик РАЕН и Российской академии адвокатуры и нотариата (РААН), полковник милиции рассказала в рязанском суде. Судья согласился с её доводами и назначил повторную экспертизу аудиозаписей в Экспертно-криминалистическом центре МВД. Выводы Галяшиной были подтверждены: аудиозаписи представляли собой копии.

Казалось бы, найдите оригиналы и сравните их с копиями. Но выяснилось: записи, которые вели бизнесмены до своего обращения в УБОП… отсутствуют. Какие разговоры были предоставлены УБОПом в прокуратуру: те, что оперативные сотрудники записывали самостоятельно, или это были записи, предоставленные коммерсантами? Если оперативные сотрудники не утруждали себя самостоятельной работой, а просто переписали или даже смонтировали содержание необходимых им записей, то доказательства по уголовному делу являются сфальсифицированными.

Следователь Марина Вилкова жаловалась мне: «Наши эксперты всегда проводили экспертизы, имели всякие допуски. Печёрских же вычитал в каком-то законе, что какой-то у них бумажки нет, разрешающей проводить экспертизу». «Какая-то бумажка», о которой говорит следователь по особо важным делам, – это допуск к проведению экспертиз. То есть местные специалисты на тот момент были не аттестованы, а значит, их экспертизы не должны были приниматься судом как доказательство. И понятно, почему: по мнению Елены Галяшиной, у рязанских экспертов не было ни опыта, ни квалификации, чтобы оценить, являются ли аудиозаписи достоверными. Более того. Эксперты не смогли даже сделать правильные выводы по ими же выявленным сомнительным местам, а на исследованных кассетах их было обнаружено более 300.

Так куда же пропали оригиналы аудиозаписей? Поскольку достоверного ответа на этот вопрос не было, судья Юрий Хмелёв просто исключил фонограммы из числа доказательств по делу: «Доводы стороны защиты о незаконности проведения оперативно-розыскных мероприятий не имеют правового значения и не являются предметом оценки судом». То есть доказательства, послужившие основанием возбуждения уголовного дела, суд не стал рассматривать как доказательства вины Печёрских. Но тем самым и защита лишилась возможности доказать провокацию взятки…

Почему доводы защиты не были приняты во внимание? Почему суд поверил только словам бизнесменов и Игорю Фёдорову, который во время следствия неоднократно менял свои показания? И хотя Фёдоров, после того как его выпустили из СИЗО, избегал общения с Печёрских, полковнику удалось встретиться с ним и записать их разговор. В нём Фёдоров рассказал о давлении, которое оказывали на него сотрудники прокуратуры и УБОП с целью заставить его дать показания против Печёрских: «Прессовали меня! Да! УБОПики не раз и не два подходили, и всё остальное». Сам Фёдоров категорически отрицал, что когда-либо рассказывал Печёрских об этих обстоятельствах. Когда полковник представил эти записи, Фёдоров и следователи были ошарашены…

Горе-коммерсанты утверждали: почти два года они передавали через Фёдорова по десять-пятнадцать тысяч рублей ежемесячно для Печёрских, Фёдорова и Валентина Матвейчука. Но если деньги действительно передавались, то можно предположить, что присваивал их Фёдоров, и для коммерсантов вряд ли это было тайной. Потому что когда им потребовался сам полковник, ему они предложили уже миллион рублей за покровительство! И полковник, как следует из материалов дела, отказал им «в грубой форме». Собственно, с этого подозрительного предложения и недвусмысленного отказа всё и началось. В ходе судебного разбирательства Печёрских заявлял: зачем ему было брать взятки по три тысячи рублей, если он отказался от миллиона. Но суд доводы полковника не принял, учитывая показания одного из коммерсантов, который заявил, что это предложение было «криком отчаяния», реального миллиона рублей у них не было, и, следовательно, взятку они дать не могли…

Упрямый полковник
Игорь Печёрских долго никому не рассказывал, что против него возбудили уголовное дело. Вытянув из полковника правду, его друзья крутили у виска в адрес следователей. Зачем десантнику требовать у коммерсантов по 3-5 тысяч рублей в месяц, если он на своей должности мог при желании зарабатывать десятки тысяч долларов? Желающие откупиться найдутся всегда. Так, несколько лет назад в Рязани в одном из ночных клубов задержали продавца кокаина. «След» повёл в Москву. Вышли на главного наркодилера: бизнесмена, владельца нескольких ночных клубов.
– Спрашивает: «Вы по какому округу?» – смеясь, вспоминают бойцы спецназа. – «Я сейчас позвоню кому надо». Номеров телефонов у него тьма тьмущая. Когда узнал, что мы из спецназа рязанского Управления госнарконтроля, сразу скис. Подходит к старшему в отряде. Спрашивает: «Сколько у тебя народу? Вижу четырёх, может, ещё кто в засаде сидит. Давай, ты сделаешь, что я убегу. По девять тысяч баксов даю каждому, мы через час встречаемся, я всё это округляю до пятидесяти». Потом обнаружили у него тайник дома, действительно, пятьдесят тысяч баксов, не врал. Кстати, задержанного наркодилера осудили на шесть с половиной лет – условно! Он укорял бойцов: «Были бы деньги у вас. А так в чужие руки уплыли».

Рассказывают, что Игорю Печёрских несколько раз предлагали: «Уйдешь с должности – закроем уголовное дело». Почему? Возможно, ответ на этот вопрос находится в материалах дела. Так, следуя им, в августе–сентябре 2003 года Игорь Печёрских участвовал в мероприятии в отношении группы лиц, в которую входила помощник судьи одного из районных судов Рязани. Группа занималась распространением героина. По словам помощника судьи, ещё несколько её знакомых ежемесячно получали для реализации большой объем героина от двух сотрудников УБОП. Помощница судьи заявила, что боится за свою жизнь, так как дала показания в отношении этих убоповцев. Один из них был осуждён впоследствии за другой эпизод, его коллега тогда находился в непосредственном подчинении заместителя начальника УБОП Игоря Семиохина. Того самого Семиохина, под чьим руководством собирались оперативные материалы, послужившие основанием для возбуждения уголовного дела в отношении Игоря Печёрских.

С Игорем Семиохиным мы встретились в Рязани. После ликвидации УБОП он занимает пост начальника Центра по противодействию экстремизму УВД по Рязанской области. Семиохин подробно рассказал мне, на каких многочисленных доказательствах, на его взгляд, основано обвинение Игоря Печёрских. В конце разговора я спросила, может ли он прокомментировать версию, что проведение оперативных мероприятий под его руководством в деле Игоря Печёрских связано с тем, что сотрудники наркоконтроля заподозрили работников УБОПа в распространении наркотиков. Игорь Семиохин ответил: «Была версия, что мы поддерживали отношение с какой-то помощницей судьи, которая сама наркоманкой была. Но это бред».

Возможно. Но когда спрашиваешь сослуживцев Игоря Печёрских – могли ли возбудить уголовное дело против их командира, чтобы свести с ним счёты, – они отвечают утвердительно. Ветераны войны в Афганистане собираются отправить свои ордена президенту России Дмитрию Медведеву, чтобы привлечь внимание к делу Игоря Печёрских. «Мы не считаем себя достойными этих орденов, если теперь отдаём на расправу коррупционерам своего боевого товарища», – говорят они. Друзья полковника не просят о снисхождении для Печёрских. Они хотят, чтобы его дело было рассмотрено беспристрастно. И очень ждут решения Верховного Суда РФ.

Надежда Костина