Музейная история

Подход к науке

Как известно, Рязанский кремль в девяностые взяла под опеку тогдашний директор Людмила Максимова. Она решила, что исторические территории требуют комплексного изучения как результат взаимодействия человека и природы. Так в Рязанском кремле появился целый отдел мониторинга. Отдел, функцией которого был следить за всеми изменениями на территории музея-заповедника. Все знали, что в исторических музеях такую работу вести нужно, но отделов не было никогда и нигде. Не было группы людей, которые каждый день приходили бы на работу изучать состояние трещин на стенах, глубину грунтовых вод, температуру и влажность в зданиях. И пытались сопоставить показатели, чтобы сохранить экспонаты.

В чём важность такой работы? Все древние города, будь то Рязань, Старая Рязань, Ярославль, Ростов, — все они строились в очень сходных условиях. Место под застройку всегда выбиралось по принципу «высоченный берег какой-либо реки». Дабы создать условия неприступности. Но с другой стороны, именно эти высокие берега и сыграли с памятниками злую шутку. Естественный процесс под названием развитие рельефа, заставляет реку смещаться и подмывать один из своих склонов, который, в результате, размывается, разрушается и оползает. Это процесс естественный, но для исторической территории — катастрофический. Ведь только культурный слой — остаток жизни людей, копившийся сотни, а то и тысячи лет — позволяет историкам и археологам восстановить события той эпохи. Впрочем, ущерб истории наносят не только овраги и оползни (с ними не поспоришь), а бездействие, которое позволяет естественным природным процессам нарушить культурный слой и навсегда захлопнуть дверь в прошлое. Ведь как только они смыты и снесены на дно реки, мы сможем найти на дне лишь безделушки и никогда не узнать какого они возраста, в каком слое лежали и как туда попали.

И вот такой отдел был создан. С девяностых годов в Рязанском кремле начала вестись комплексная работа, а рязанский опыт стали перенимать лучшие музеи России. Ростов Великий (вспомним фильм «Иван Васильевич меняет профессию»), Ярославль, Новгород. Но Рязанский кремль пошёл дальше. Изучению и мониторингу подвергся не только кремль в Рязани, но и старорязанское городище с его оврагами и оползнями. В итоге каждый год вместе с археологической экспедицией на Старой Рязани параллельно работала геоэкологическая. К работе были привлечены геологи — специалисты по слоям земной коры, геоморфологи — специалисты по рельефу и его изменениям, ботаники, зоологи, почвоведы, полинологи — специалисты по изучению спор и пыльцы в древних отложениях. Они пытались понять, каким был климат и растительность той эпохи. Группа изучала наличие и отсутствие редких видов растений и животных, развитие оврагов и оползней. Например, на Старой Рязани работала Ирина Васильевна Татаренкова — главный специалист в России по орхидеям. Сегодня она живёт и работает в Великобритании и периодически в Японии. В конце девяностых на Старой Рязани трудилась огромная группа специалистов высокого класса. В кремле каждый год на конференции собирались специалисты не только из России, но и бывших союзных республик. Например, из Софийского собора Киевской Руси.

В итоге стала возникать масса идей по поводу того, что же произошло со Старой Рязанью. Традиционная версия археологов и историков — сожжение и разорение городища, вследствие чего люди просто перестали здесь жить. Но почему? У группы специалистов появилась своя идея, от чего погибло городище. Идея не подтверждённая, но внимания заслуживает. Именно результат экспедиционной позволил предположить: а что, если Старая Рязань стала жертвой геоэкологической катастрофы? Ведь пока был город, в его пределах и окрестностях росли леса. И возможно, эти леса влияли на то, что уровень грунтовых вод был выше, то есть был ближе к поверхности. И люди, жившие в городе, могли добывать воду в колодцах и на дне оврагов. Но город застраивался, неоднократно сжигался, лес постепенно исчез. Потом упал уровень грунтовых вод, и на территории городища стало по пустынному сухо — на территории современной Старой Рязани воды сегодня нет. Иначе говоря, собрав и обсудив данные, геоэкологическая экспедиция внесла свою версию тайны гибели старорязанского городища. У археологов такой идеи не возникало. То есть это могло получиться только совместно с учёными самых разных направлений.

В течение 12 лет геоэкологическая экспедиция собиралась ежегодно. Приезжали специалисты, отслеживали все изменения. Однако летом 2010 года такая экспедиция на Старую Рязань уже не приехала… Напомним, что в 2009 году Рязанский кремль получил в свои ведения ещё и Глебово городище. Глебово — небольшой аналог старорязанского. И оно также разрушается по естественным причинам. Так вот, его никто и никогда вообще не изучал. И не думайте, что если городище простояло семьсот лет, то ещё простоит столько же. На Старой Рязани валы, обносящие городище, сохранились только во внешней части. Поскольку она самая стабильная, потому как стоит дальше всех от реки. А ведь валы были по всей периферии.

Археологическую ценность каждого городища невозможно переоценить, поскольку они испытывали минимальное воздействие человека. В отличие, кстати, от распаханных и застроенных территорий. Именно на городищах и могут сохраниться редкие виды животных и растений. В планах музея-заповедника «Рязанский кремль», по заверению его нынешнего директора Ольги Кречетовой, построить здание музея на Глебовом городище. «В августе этого года планируются археологические разведки — первичные археологические исследования», — говорит она.

Но вернёмся к вопросу городища на Старой Рязани. Получается, ранее музей находил средства на проведение исследований на Старой Рязани, а теперь нет? Раньше приглашались учёные, специалисты РГУ и Московского геологоразведческого института. их работа финансировалась. Сегодня же вопросом исследований занимается исключительно отдел мониторинга Рязанского кремля. Если конкретно — два специалиста, которые и взяли на себя овраги и оползни на старорязанском городище. Стало меньше работы? Не может такого быть. Может, руководство Рязанского кремля не понимает важности этих работ? Понимает.

— В этом году мы получили финансирование гораздо меньше, чем в прошлом, поэтому не имели возможности выделить деньги на эти работы. Поэтому мы перешли к другой форме. Отдел мониторинга проводит наблюдения, который работает точно по рекомендация Московского геологоразведочного института. В следующем году, как только будут средства, мы опять возвращаемся к этим работам, можно сказать в обязательном порядке, — утверждает Ольга Кречетова.

Она также объяснила, в денежном вопросе сработал приоритет, а именно — на эти деньги купили противопожарное оборудование.

— В настоящее время, вы знаете, особое внимание уделяется пожаробезопасности, поэтому очень большая сумма была направлена только на системы пожарной безопасности, — объясняет Кречетова.

Тем временем отдел мониторинга Рязанского кремля через нашу статью приглашает учёных к сотрудничеству. А именно, вместе с сотрудниками отдела мониторинга посетить городище и помочь в ведении наблюдений. Откликнитесь, всё в ваших руках.

Церковь или музей?

Рязанский Кремль удивителен во всём. Представьте, что ни в одном историческом городе с кремлём нет такой практики, чтобы люди могли свободно зайти на территорию и погулять. Ярославль, Владимир, Москва, Ростов Великий загородились решётками и металлическими дверьми, куда люди, заходя, всегда платят. Но кто и когда брал деньги в Рязанском кремле? Так-то оно так, но, безусловно, Рязанский кремль — это комплекс церковных строений. Их функция — работать на прихожан. И сегодня многим трудно разобраться — оставить кремль людям или передать его в ведение епархии.

Начало взаимоотношений музея-заповедника с Рязанской епархией относится к девяностым годам. Именно в тот момент, когда в стране возобновилась религиозная жизнь, музей начал сотрудничество с епархией. Оно заключалось, помимо совместных мероприятий, в передаче музеем предметов сакрального значения — мощей, а также части музейных экспонатов религиозной направленности. Как вспоминают сотрудники музея, с их стороны это был жест доброй воли. Также церкви была передана часть архитектурных памятников из состава музея. В их числе самый крупный подарок — Спасский монастырь. Кроме этого, церковь на старорязанском городище, церковь Спаса на Яру у памятника Сергея Есенину. На этом, как известно, миграция сооружений не прекратилась — вскоре у музея в пользу епархии забрали уже гражданскую постройку — Гостиницу Знати. Кроме того, в совместное пользование были оформлены Успенский собор и колокольня. В соборе возобновилось богослужение, на колокольне — звоны, а параллельно проводились экскурсии.

Благодаря усилиям и инициативе архиепископа Рязанского и Касимовского Симона, из Христорождественского собора удалось перевести государственный архив Рязанской области. В 2002 году архив освободил этот самый древний на Рязанской земле собор, и там также возобновились богослужения. Впрочем, забыли, что собор требует тщательного исследования, поскольку там находится княжеский некрополь — захоронения. Но Рязанская епархия настояла на скорейшем восстановлении богослужения, поэтому ни исследовательские, ни реставрационные работы в соборе не проводили.

За такое активное сотрудничество с епархией директор музея Людмила Максимова, кстати, получила церковный орден Святой Ольги. Вслед за этим сменилась епархиальная власть, когда на смену Симону пришёл Павел, который практически сразу и очень энергично стал заниматься имущественным вопросом Рязанского кремля. Между тем, мало кто знает, что в 2005 году в конкурсе на лучший исторический памятник в России, Рязань заняла второе место. Почему не первое? Первое место досталось Казани в год своего тысячелетия, где на реконструкцию старой части города и кремля была вложена колоссальная сумма под празднование существенной даты. Рязанский кремль в тот год работал в своём обычном режиме, при котором умудрился занять второе место, благодаря качественной работе отдела реставрации и того же отдела мониторинга. То есть Рязанский кремль не так давно считался одним из лучших музеем в России.

Вскоре в местных СМИ стали появляться материалы, смысл которых вкратце можно передать следующими словами — «музейные работники губят памятники Рязанского кремля, а церковь стремится этому препятствовать». Как пример. На территории Рязанского кремля ведётся реконструкция здания Солодовни — в пространстве между Певческим корпусом и Гостиницей Черни в XIX веке стояло здание, которое называлось Солодовенная палата. С тех времён сохранился его фундамент. И тот самый комплексный отдел мониторинга с привлечением специалистов из Москвы из геологоразведочного университета долго его изучали, пытались понять, можно ли Солодовню восстановить. В итоге, в 2000-х годах начались работы по восстановлению, иными словами, кремль решил восстановить здание, которое можно было увидеть только на рисунках. Территорию огородили. Однако одна из рязанских телекомпаний ежедневно стала выпускать сюжеты, намекая, что руководство музея затеяло незаконное строительство.

Дискуссии по поводу церковной и светской принадлежности зданий Рязанского кремля продолжались в течение 2004-го и 2005-го годов. В 2006 году архиепископ Рязанский и Касимовский подготовил письмо для патриарха Московского и Всея Руси Алексия II с вопросом о том, что Рязанский кремль всегда был церковным центром, в связи с чем нужно вернуть историческую справедливость и вернуть его церкви. Алексий II подписывает письмо, которое попадает тогдашнему президенту России Владимиру Путину, который пишет резолюцию главе правительства РФ и Минэкономразвития с распоряжением «предложить вариант положительного решения». Несмотря на расплывчатость формулировки, чиновники трактуют данную резолюцию как поручение президента о выводе музея за пределы Рязанского кремля…

С «решением» Путина в Рязани встал вопрос с переселением музея. По инициативе тогдашнего главы администрации Рязани Фёдора Провоторова было предложено рассредоточить музей в разные здания. Варианты назывались самые разные и диковинные — здание ФСБ, Торговые ряды на Краснорядской, корпус медуниверситета, наконец, комплекс зданий самой горадминистрации. Проблему музея предлагалось решить передачей зданий из одной формы собственности в другую. В Рязань приехала комиссия из Министерства культуры РФ, которая заявила, что Торговые ряды не могут быть приспособлены под музей, ибо планировка и площади не соответствуют. Этот вариант провалился, и основной упор был сделан на проекте с передачей под музей зданий горадминистрации, при этом для городских властей нужно было построить новое здание. Однако долгие обсуждения, экспертные комиссии ни к чему не привели — из-за того, что проект по строительству нового задания горадминистрации оказался очень дорогим — называлась сумма в 20 миллиардов рублей.

Тем временем, в апреле 2006 года создаётся Общественный комитет в защиту историко-архитектурного музея-заповедника «Рязанский кремль», куда вошли руководители культурно-общественных организаций, преподаватели вузов, учителя и журналисты. Именно этот комитет стал много и часто говорить о рейдерском захвате Рязанского кремля Рязанской епархией. Впрочем, несмотря на противостояние комитета епархии и властям, тренд по передаче имущества церкви остаётся таким же. Спустя полтора года после путинского распоряжения, директор музея-заповедника соглашается с распоряжением Минэкономразвития о передаче пяти памятников в ведение Рязанской епархии. Таким образом Богоявленская церковь, Преображенский собор, Христорождественский собор, Колокольня и Гостиница Знати были изъяты в казну госимущества и переданы в бессрочное пользование Рязанской епархии.

Передача состоялась, после чего встал вопрос по другому, казалось бы, самому светскому зданию кремля — Дворцу Олегу. Поводом при этом послужило то, что в нём в своё время располагалась домовая церковь. Разговоры о том, что на Руси домовые церкви были во многих частных домах и во всех казённых учреждениях и заведениях, в расчёт не принимались. Сопротивление Людмила Максимовой стало поводом для министра культуры РФ Михаила Швыдкого подписать распоряжение о её увольнении.

В музей назначили нового директора — им стала экс-заместитель начальника управления культуры и искусства администрации Рязани Галина Соколова. За четыре месяца своей службы она подписывает на передачу Рязанской епархии Успенский собор и часть Дворца Олега, причём собор передаётся не епархии, а в пользу прихода. Вскоре Соколова уходит на пост заместителя начальника областного управления культуры, и на её место назначается сотрудница музея-заповедника Ольга Кречетова, которая заявила о том, что будет делать всё возможное сохранения музея-заповедника. Коллектив музея сразу предлагает подать в суд на передачу епархии Дворца Олега, однако этого не происходит. В марте 2009 из Дворца Олега были вынесены портреты выставки «Во славу Отечества» — Тянь-Шанского, Салтыкова-Щедрина, Павлова.

Новейшая история

Итак, с начала 2000-х годов историко-архитектурный музей-заповедник «Рязанский кремль» передаёт исторические здания и помещения в руки Рязанской епархии Русской православной церкви. Зачем? Архиепископ Рязанский и Касимовский Павел ответил на этот вопрос так: «Мы сделаем свой музей с экспозицией по религиозным канонам». Музей как юридическую организацию Рязанская епархия учредила в начале 2006 года, и пятый год он существует исключительно на бумаге. Вопросом его создания после пострига озадачилась матушка Мелетья (в миру Татьяна Панкова — бывший секретарь объединённой партийной организации рязанских музеев).

На самом деле, нет ничего невозможного. Нужно помещение — пожалуйста. Нет экспозиций? Никаких проблем. Павел на то и Владыка, что добивается-таки от министра культуры Александра Авдеева приказа о необходимости формирования комиссии для выявления в фондах рязанского музея «движимого имущества религиозного назначения» для организации епархиального древлехранилища согласно поручению Владимира Путина от 2006 года. Оказалось, что в том расплывчатом поручении был пункт о создании древлехранилища из фондов рязанского музея-заповедника.

Соответствующий документ подписывается 18 июня 2009 года. Тут же создаётся комиссия, чтобы определить, какие предметы подойдут для создания древлехранилища. В неё вошли сотрудники музея-заповедника, Минкульта и Рязанской епархии. Музейные работники приступили к созданию списка предметов религиозного назначения, церковные деятели — списка «движимого имущества». Представители же государства заняли позицию третейского судьи, сказав — «составьте списки, а мы будем их рассматривать». В светский список вошло 98 предметов, которые поступили в музей из епархиального древлехранилища до января 1918 года (это отправная точка, когда был издан Указ об отделении церкви от государства).

Представители епархии во главе с матушкой Мелетьей насчитали порядка 2500 предметов религиозного назначения. Список включил в себя посох Александра Пересвета — героя Куликовской битвы, поскольку тот был монахом. Портреты рязанских купцов Рюмина и Живаго сочли религиозными, заметив, что те висели на стене епархиального училища. В общем, результаты предоставили, и Министерство культуры, как выяснилось позже, сразу же принялось рассматривать список Рязанской епархии. Церковь забрала уникальные домонгольские иконы XIII века, которые единицами исчисляются во всей России. Первый транш — 66 икон с XIII по XVII век, причём восемь из них епархия объявила чудотворными. При этом до XVII года в Рязанской губернии числилось три чудотворных иконы — Федотьевская, Муромская и Зимаровская.

Итак, помещения для древлехранилища есть, коллекция — тоже. Но нет оборудования, чтобы должным образом сохранить экспонаты. Именно этот факт пока и спасает иконы — в этом вопросе министерство принципиально. А пока рязанский архиепископ смакует предвкушение. В мае на праздновании Дня славянской письменности и культуры одна из групп гостей зашла вместе с рязанским архиепископом в Архангельский собор. Говорят, владыка именно тогда и заявил: «Здесь будет наш музей». При этом озвучил идею, что готов принять и музейных сотрудников. В мае же в Москве проходит совещание с участием представителей правительства Рязанской области, горадминистрации, Министерства культуры РФ, на котором обсуждается вопрос о строительстве нового здания для исторического музея и о дальнейшей судьбе Рязанского кремля. Город зарезервировал на три года место перед Главным управлением Центрального банка РФ по Рязанской области под строительство нового здания музея. Министерство это решение утверждает. 27 мая Рязанская городская Дума обсуждает вопрос «Об изменении назначения земельного участка перед зданием Центробанка на улице Соборной с зелёной зоны на зону застройки». Для этого в Генеральный план Рязани должны быть внесены соответствующие изменения. 17 депутатов голосуют за эту идею, 1 — против, 5 — воздерживаются, после чего назначается дата проведения публичных слушаний по этому вопросу, впрочем, в назначенный день слушания отменяются за несколько минут до начала (на них пришли практически исключительно только лишь защитники кремля, поэтому их результат мог быть «не тем», который нужен). Параллельно, то есть до результатов публичных слушаний, глава администрации Рязани заверяет, что музей будет построен.

Скорее всего, он действительно будет построен. Конечно, современное хранилище лучше, чем Дворец Олега. У нынешнего музея нет конференц-зала, не хватает выставочных площадей, нет современных реставрационных и прочих мастерских. В принципе, все эти вспомогательные службы можно было бы и разместить в новом здании, а освобождённое место в Рязанском кремле пустить под экспозиции. Музейные работники считают, что для посетителей должны быть доступны не только экспозиции, но и архитектурные памятники XVII века, то есть чтобы у граждан была возможность погулять по Дворцу Олега, подивиться на его древние своды. Например, совершенно уникальное помещение — кузница-бочарня. По-хорошему, нужно выселять из хозяйственных каменных построек музейные службы и открывать их для посетителей, устраивая там экспозиции и выставочные залы. Однако гораздо более реальная перспектива лежит на поверхности и она другая — музей построят, переселят, а постройки «перейдут по наследству» Рязанской епархии. То есть одни исторические ценности (экспозиции) перекочуют в музей, а другие (архитектурные памятники) — в РПЦ.

На совещании в столице также было решено, что музей будет передавать епархии отдельные постройки и земельные участки. Иначе говоря, музей проводит раскопки на территории сада кремля, а их результаты, по словам рязанского архиепископа, должны попадать и в музей-заповедник «Рязанский кремль», и в епархиальное древлехранилище. Историки тут же задались вопросом: а каким образом епархия будет эти находки датировать? Ведь церковь не признаёт историческую и доисторическую эпоху... Кроме того, на территории Рязанского кремля планируется возвести паломнический центр. Речь идёт о строительстве на городище, то есть на памятнике археологии федерального значения с уникальными культурными слоями, в некоторых местах достигающих 7 метров. Между тем, в России практически не осталось мест, где в центре города на историческом месте его зарождения не было бы поздней застройки. То есть Рязань сейчас уникальна — 4 гектара не застроены и ждут своих исследователей. Эту территорию также просит епархия…

Итак, решение принято пользу церкви, и на следующий же день после исторического совещания архиепископ Павел обращается в администрацию музея с просьбой передать епархии Архангельский собор и службу Спасского монастыря. К слову, в Архангельском соборе сейчас находится экспозиция древнерусского искусства. Любопытно, что цивилизованный мир идёт совсем другим путём. Те немногочисленные древние предметы, которые ещё остались в церквях, изымаются, причём зачастую по инициативе самих церковников — тех священнослужителей, которые осознают важность сохранения этих предметов и понимают, что церковь не в состоянии это делать. Весь мир бережно хранит ценности в государственных музеях. В Рязани же из музея достают экспонаты и передают церкви для использования по функциональному назначению. Если рассуждать логически, тогда должны быть розданы все коллекции рязанского музея. Раз иконы изымаются для богослужений, значит, надо отдавать мебель в усадьбы каких-нибудь потомственных новых русских. Ну а книги, в том числе и XVII века — в библиотеки… В XX веке после страшных событий 1917 года удалось сохранить в музеях микроскопическую часть церковной утвари, всего 1–2%. Здравый смысл подсказывает, что этот процент нужно беречь как зеницу ока — исследовать, определять по коллекциям, рассказывать людям как развивалась церковная живопись, таким образом, собственно, и приобщать людей к религии…

Если защитники музея сегодня активно делятся своими умозаключениями своими мыслями со всеми желающими и даже больше, то архиепископ Рязанский и Касимовский пространно уже давно данную проблему не комментирует, считая её «смакованием журналистами любимой темы». «Есть распоряжение правительства, — ответил Павел на нашу просьбу высказать свою нынешнюю позицию. — Следуя ему, мы решим проблему музея-заповедника».

В принципе, если вспомнить, то появление Павла во главе Рязанской епархии в своё время и стало началом разговоров о том, что новый владыка призван на Рязанщину с понятной и чуть ли не единственной целью — решать имущественные вопросы, главным образом касающиеся Рязанского кремля. За прошедшие годы политический вес РПЦ в целом и Павла в частности только рос и, кстати, продолжает расти. Нельзя недооценивать то влияние на сильных мира сего (чиновников и силовиков), которым обладает Павел. Тот же вопрос по Рязанскому кремлю, как говорят, находится на особом контроле и в администрации президента РФ и у полпреда президента РФ в Центральном федеральном округе Георгия Полтавченко, огромное влияние на которого со стороны РПЦ общеизвестно. В общем, силы в рязанском конфликте априори неравны: надо понимать, что никакой чиновник в нынешней России не пойдёт «против Путина».

С другой стороны, процесс реституции в пользу РПЦ нынче наблюдается по всей стране, и в этом смысле Рязанская область исключением не является. Конфликты между музейными работниками и представителями церкви по данному вопросы случаются практически везде и с завидным постоянством, однако такой острый и затяжной характер они имеют, пожалуй, только в Рязанской области. То есть где-то и кому-то удаётся всё-таки найти общий язык, не доводя конфликт до кипения. Именно это в рязанском случае и оставляет осадок у наблюдающей стороны, поскольку. Называя вещи своими именами, в имущественный спор замешивается вера и, собственно, верующие. Иначе говоря, далеко не все рязанские верующие поддерживают вывод музея из кремля. Более того, кто сказал, что те же самые музейные работники Рязанского кремля не являются прихожанами Русской православной церкви? Но получается, что раз ты против вывода музея — значит, против церкви и веры? Наверное, это неправильно, поскольку любой конфликт порождает зло, а в данном случае оно напрямую касается веры.

А между тем, сторонникам сохранения музея там, где он сейчас находится, ничего, похоже, другого не остаётся, как выходить на митинги и протестовать, сознательно маргинализируясь и раздражая собой тех, перед кем стоит задача «решить вопрос». «Идёт седьмой год, как музей противостоит захвату, и только благодаря тому, что так консолидировано выступает общественность, удаётся растянуть этот процесс во времени, — убеждена заведующая отделом развития музея-заповедника «Рязанский кремль» Ирина Кусова. Как известно, сегодня заявление о незаконной передачи имущества музея РПЦ уже находится в Страсбурге, и это, по сути, последняя надежда рязанских музейщиков. Впрочем, даже если европейцы примут решение в пользу музея-заповедника, это не значит, что здесь оно будет выполнено.

В чём же собственно нарушение закона? По мнению музейных работников, музейные экспонаты по законам Российской Федерации неделимы. Руководство музея не имеет права никому передавать какую-либо часть коллекции или даже один предмет. Иначе говоря, каждый музейный экспонат принадлежит гражданам России, но отдельный гражданин не может его присвоить, потому что экспонат равнозначно принадлежит всем жителям страны. В этом суть государственного музея и неделимость его коллекции.

— Для любого музея лучше всего стабильность. Переезд — это очень проблематично, это потеря коллекции и так далее. Естественно, мы бы хотели находиться на территории Рязанского кремля вместе с РПЦ. Но как будут дальше развиваться события, трудно сказать, — делится своими соображениями Ольга Кречетова, директор ФГУК «Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник».

— Может ли случиться так, что музей переедет в новое здание и кремль полностью перейдёт церкви?

— Посмотрим. Вопрос решается.