Подсмотрели у японцев

— Дмитрий Анатольевич, что представляет собой японский Национальный центр по изучению и лечению рака?
— Это ведущее японское учреждение, которое оказывает помощь пациентам с онкологическими заболеваниями. Здесь делается все: лучевая и химическая терапия, операции, реабилитация. Рассчитан центр примерно на 550 коек, оснащение самое современное. По отечественным меркам его можно сравнить, пожалуй, с Российским онкологическим научным центром им. Н. Н. Блохина.

Непосредственно стажировку мы проходили в департаменте гастроэнтерологии, который состоит из трех отделений: колопроктологического, хирургии печени и поджелудочной железы, хирургии рака желудка.

Мне удалось побывать не только в таком крупном японском медучреждении, но и в больнице, которую по российским меркам можно назвать простой областной. Она коммерческая, но коммерческая не в нашем понимании: с одной стороны, там работает частный капитал, с другой — государство оплачивает 2/3 лечения (это действует и в государственной, и в частной клинике). Поэтому для больных разницы нет никакой.

— Что вам, прежде всего, бросилось в глаза как хирургу-онкологу?
— Операции, которые мы наблюдали, проводятся стопроцентно лапароскопическим методом, за все время была только одна открытая операция. Так что преимущества лапароскопического доступа в онкоколопроктологии не вызывают сомнений у восточных коллег! И вообще хочу отметить, что по лечению рака Япония впереди планеты всей. Тут все четко: и ранняя выявляемость онкозаболеваний, и уровень хирургии, и последующая реабилитация пациента.

— Лапароскопические операции можно делать далеко не в каждом случае. Из-за чего они так широко применяются в Японии — из-за того, что вовремя обнаруживают опухоль, или из-за высокого уровня хирургической техники?
— И то, и другое. Основное — процентов 80-90 людей идут на операцию с начальными стадиями рака. То есть работает скрининг, ранняя выявляемость заболевания. К сожалению, у нас картина совсем другая… Плюс к этому мастерство самих хирургов — оно на порядок выше, чем у их коллег из клиник и Америки, и Европы, и России.

— Как японским хирургам удается добиться такого высокого уровня? Или речь идет только о хирургах из элитной клиники?
— Нет, я имел в виду общий средний уровень японских хирургов. А достичь этого удается благодаря четко отлаженной системе их подготовки. В Японии после обучения в университете студент-медик, который намеревается быть хирургом, работает два года врачом общей практики. После этого он ждет, когда освободится место более узкого специалиста — онколога, колопроктолога и т. д. Но! На эти места их врачебная ассоциация рекомендует лучших специалистов, поэтому за время работы семейным доктором кандидат должен зарекомендовать себя с наилучшей стороны. Потом будущие хирурги проходят два года резидентуры (по-нашему — ординатуры), да еще могут за собственный счет продлить ее на год. И за это время они уже сами делают достаточно широкий спектр операций. У них, к примеру, резидент-оператор самостоятельно выполняет панкреатодуоденальную резекцию на очень высоком уровне. Тренер (ментор) терпеливо шаг за шагом его направляет на пути обучения.

Я был во многих клиниках Европы и Америки, но нигде так не учат! В них резиденты просто смотрят, как наставник делает операцию, а тут от разреза (прокола) и до последнего шва все делает сам резидент.

Кроме того, японские медики не забывают о постоянных тренировках. Я лично общался с уже состоявшимся хирургом. Так он после смены в больнице в свое личное время продолжал тренироваться вязать хирургические узлы, чтобы уметь это делать в любом положении, при помощи устройств или просто руками и т. д.

Резюмируя все это, можно сказать, что такая система обучения достигает двух целей: во-первых, случайные люди не попадают в профессию, до хирургического стола доходят лучшие из лучших, во-вторых, в ходе обучения приобретается большой практический опыт.

— Какие из наработок японских хирургов-онкологов можно использовать в Рязани?
— Принципиально новых методик мы практически не увидели, большинство подобных операций мы уже делаем в Рязани. У нас в ОКБ изначально процент именно лапароскопических операций очень высок — 70-80 % от общего числа оперативных вмешательств.

Зато мы «подсмотрели» много мелких приспособлений, которые помогают при проведении операций — например, чтобы улучшить доступ к труднодоступной области. Это разнообразные прихваты, маневры и прочее — все это мы будем у себя использовать.

Также будем перенимать у японских коллег и организацию работы, начиная с планерок пятиминуток (на каком уровне они проходят, как предоставляется информация о пациенте, как демонстрируются результаты диагностических исследований, как обсуждается тактика оперативного вмешательства и т. д.) и заканчивая последним швом операции.

Безусловно, мы будем перенимать систему подготовки хирургов. В завершение разговора даже открою маленький секрет: японские специалисты обещали приехать в Рязань, чтобы поучить наших хирургов.