Сила воли

 Акула: Привет-привет!

Похлёбкина: Ксюша, вы как себя чувствуете?
Акула: А с чего вы взяли, что я как-то не так себя чувствую? Меня что-то выдаёт? Болезненная бледность? Или что-то на лице вскочило?
Похлёбкина: Ксюша, у вас нога в гипсе.
Акула: Ах это… Уже проходит, завтра снимают. Ногу вывихнула и палец сломала на той неделе. Об асфальт.
Похлёбкина: Вот! Чувствовало моё материнское сердце, что до этого дойдёт!
Акула: В смысле материнское? Мама?! Так вот кто, оказывается, забыл меня 20 лет назад в магазине…
Похлёбкина: Хватит юродствовать, мой юный друг. Я про сердце сказала образно. Я имела в виду, что состояние дорожной сети в нашем родном городе оставляет желать лучшего настолько, что вы ещё легко отделались.
Акула: Ой да ладно вам. Сколько себя помню, всегда такие дороги были

 – где-то хуже, где-то совсем …, но в целом всегда такие. Пусть ваше материнское сердце особо образно не возбуждается…
Похлёбкина: Вы просто ещё юны. Вот в моей молодости такого безобразия не было.

Акула: В вашей молодости ещё асфальт не изобрели, поэтому и не было… Ни при чём тут дороги, я сама с велосипеда грохнулась. Из-за вас, кстати.
Похлёбкина: Из-за меня?! Ксюша, а вы знаете, что обычно мешает плохому танцору?
Акула: Ой, какие мы осведомлённые в танцевальной премудрости! Но на велосипед я села по вашей наводке, не отпирайтесь, у меня вся редакция в свидетелях. Кто говорил: «Ксения, вместо того, чтобы есть, пить, курить и так далее, приобщайтесь к здоровому образу жизни». Вот я и села на велик. И вместо того, чтобы как нормальный человек есть, пить и курить, приобщилась к гипсу… А по пути к гипсу, кстати, прошла через ад, то есть травмпункт.
Похлёбкина: Бедняжка… Я так понимаю, в травмпункте вам не понравилось?
Акула: Не понравилось!
Похлёбкина: Странно. А мне всегда казалось, вам нравились мужчины в униформе – в белых халатах или фуражках, или тельняшках.

Акула: Хватит! Что хоть в мире творилось? Я была не транспортабельна последние дни, никуда, кроме театра, не выезжала…
Похлёбкина: Кроме какого ещё театра? Ксюша, вы наверное, очень сильно ударились, коль снизошли до театра/ Раньше были замечены лишь на дискотеках и футболе. И что же, позволю себе поинтересоваться, вы смотрели в храме Мельпомены?
Акула: Не в храме, а в театре, сколько можно повторять! А смотрела я норвежский спектакль «Дань танца искусству футбола».
Похлёбкина: Ну надо же…
Акула: Что ну надо же?
Похлёбкина: Только вы можете идти в театр, а попасть всё равно на футбол и дискотеку, причём одновременно. И что же это была за вакханалия на театральных подмостках?
Акула: Это был фестиваль «Театральный синдром». Кстати, очень хороший спектакль посмотрела, я его местами даже на телефон сняла. Вот, смотрите.
Похлёбкина: Ксюша!!! Быстро удалите голых мужчин из телефона! Как вам не стыдно!
Акула: Смотрите-смотрите, вот ещё сзади кадр.
Похлёбкина: Ксюша!!! Я теряю волю! Вы представляете, что со мной сделает муж, если узнает, что я это видела!
Акула: Ой представляю…
Похлёбкина: Это… Как же такое могут прям в театре-то…
Акула: Это современное искусство, Евдокия Кузьминична! Норвежские актёры с помощью танца рассказывали рязанцам о тёмных и светлых сторонах футбола. Потрясающе!
Похлёбкина: Не знаю, что они там рассказывали, зато видела, что они показывали! …А вот этот справа ничего себе…
Акула: Да. И в центре тоже неплох.
Похлёбкина: Ага. Жаль только, что отвернулся…

Акула: Всё, конец. …Ну а вы, Евдокия Кузьминична, чем последние дни занимались?
Похлёбкина: Да ничем таким особенным… Вас подменяла на работе. Ну ещё День России отмечала.
Акула: На даче, видимо?
Похлёбкина: Нет, работала на автопробеге. Эх, красивое было зрелище накануне праздника! Несколько десятков автомобилей, украшенных транспарантами, флагами и воздушными шариками проехали по улицам Рязани от площади Победы до Солотчи. В мои годы таких автопробегов не было…
Акула: В ваши годы столько машин не было!
Похлёбкина: Ксюша, опять вы за своё?!
Акула: Уж и пошутить нельзя больной девушке.
Похлёбкина: Прощаю вас и прощаемся. До свидания, дорогие радиослушатели!
Акула: Пока-пока.